Знание - сила, 2003 № 06 (912)

Со временем эта капсула продолжает замыкаться. Она все полнее изолирует человека от окружающего мира, отражая его в себе. Все чаще поставляются «на дом» не только культурные занятия и развлечения, и не только пищевые продукты, но и работа. Круг надомных работ быстро расширяется, и при окончательном утверждении постиндустриального общества, когда большинство людей станут служителями информации, капсула жилища окажется не только бытовой, но и производственной ячейкой. Телеэкранами, отражающими внешний мир, станут ее стены, а может, и все ее внутреннее пространство. Ничто не помешает оболочке полностью замкнуться в «монаду без окон», сделав все контакты ее обитателя с другими людьми дистанционными. А в будущем не видно никаких ограничений на мобильность этих капсул — способность перемещаться в любую точку технически освоенного пространства. Город будущего — это каркасы, увешанные гроздьями пришвартованных к ним электронных монад.

Итак, дом человека — это отображение в материю его органического тела, все более полное и дифференцированное по мере развития техники. Как часть всечеловеческой техники, он — малая копия техносферы. Это технический микрокосм, предел делимости технического макрокосма.

По мере прогресса все содержимое внешнего мира разбирается на элементы, затем собирается заново во множество микрокосмов и вручается каждому «по способностям» или «по потребностям». И готовится еще меню из виртуальных миров, проецируемых внутрь каждой капсулы во всем великолепии их чувственных качеств. Созданием миров, неотличимых от реального, увлечены сегодня устроители «искусственного интеллекта». Каков же предел этих устремлений?

Существо, заключенное в подобную капсулу, напоминает монаду: атом не физики, а метафизики — «живое зеркало Вселенной». Лейбниц разумел под нею экстравагантное существо, эквивалентное одновременно и точке нашего мира, и всему миру. Снаружи оно выглядит точкой, а изнутри — Вселенной. Чтобы вообразить подобное существо, достаточно научиться менять внутреннюю точку зрения на внешнюю, не покушаясь притом на размерность нашего мира, то есть обходясь без кувырков в «четвертое измерение».

Монады, как известно, «не имеют окон». Не потому, что они необщительны, а потому что изнутри бесконечны и не имеют внешнего мира, каким могли бы при случае заинтересоваться. Поэтому они не знают основной проблемы живого существа — смерти. Так вот, не нацелилась ли наша техника на практическое решение этой проблемы — монадостроение?

Если здраво рассудить, зачем человеку бессмертие? И в чем оно состоит? Человеку досаждает одно: будет время, когда его не будет. Мир есть всегда и везде, а человек лишь здесь и теперь. Смерть следует из неравенства человека миру; достаточно их уравнять, как смерти не будет. Это различие Лейбниц считал вопросом «точки зрения». А если практически?

Спросим себя еще раз: много ли человеку надо?

Состав едва ли не всех изобретений Нового времени был угадан средневековым монахом Роджером Бэконом и уточнен ренессансным универсалом Леонардо да Винчи. Спрашивается, как это они — из потемок Средневековья — разглядели, что всем нам надо? А просто всесовершенное существо (Бога) они помыслили материальным. Атрибуты его совершенства (всемогущество, всезнание, всевиденье, вездесущесть и т.п.) они расписали по функциям различных предметов. Получились телевизор, телефон, самолет и т.д. — см. предметные рубрики «Всемирного классификатора изобретений». Стало быть, техника лишь дополняет несовершенного человека до совершенного: она такова, каковы представления об идеальном человеке.

Все доступное совершенствованию втягивается в сферу технического. Технической становится любая реальность, делимая на независимые части. Если такую часть можно выделить из целого, то можно и улучшить, а потом вставить на место. Техника в этом смысле — универсальное собрание протезов, дополняющих человека до Бога. Когда человек будет сплошь состоять из протезов, он станет бессмертным.

Но есть и другой, более спорый способ технической реализации, точнее, совершенной имитации бессмертия — создание виртуальной реальности. Если кибернетика сумеет воспроизвести все миры, какие человек сможет помыслить, отобразив любой из них внутрь его капсулы, то заключенный в нее человек сможет испытать все, что подобает переживать человеку бессмертному. Чтобы попасть в подобный мир ненадолго, достаточно смежить веки. Но фантоматика сделает грезы коллективными и не зависимыми от вашей воли — скажем, от усилий проснуться.