Знание-сила, 2002 №07 (901)

«Очевидно, Африка была не только родиной человечества, но и родиной современной медицины» – отмечает Майкл Хуффман из Киотского университета, один из основателей новой научной дисциплины – зоофармакологии, изучающей способы самолечения животных. «Шимпанзе могли бы подсказать нам новые лекарственные растения».

Так где кончается животное? С чего начинается человек? С религии, как писал полвека назад Веркор? Однако в минувшие десятилетия ученые убедились, что у шимпанзе есть… свое подобие религии.

Когда начинается дождь, шимпанзе прячутся под кроны деревьев» Если ливень не стихает несколько часов, то один из самцов срывается с места, подпрыгивает, колотит палкой по стволам деревьев, суматошно бегает и топает ногами. Ему вторят другие самцы. Этот «танец» длится до получаса – при вспышках молний, под проливным дождем. Точно так же шимпанзе ведут себя при сильном ветре, возле водопада или широкой реки. Их движения напоминают танцы

Использованы иллюстрации из книги А. Брема «Жизнь животных»

Для «зигфридов от приматологии» особенно удивительны медицинские познания их подопечных.

Судите сами!

Вот отдельные наблюдения:

* Шимпанзе, бонобо и горные гориллы глотают колючие листья некоторых деревьев. Эти листья не имеют никакой питательной ценности; они выводятся из организма непереваренными, но на их иглы часто бывают наколоты паразиты, обитающие в кишечнике обезьян, например, червь Oesophagostomum stephanostomum, достигающий трех сантиметров в длину. Обезьяны глотают эти листья лишь в сезон доэдей, когда заболеваемость кишечными инфекциями стремительно растет.

* Горные гориллы жуют кору дерева домбейя, которая содержит вещества, убивающие кишечных бактерий Escherichia coli.

* Весной японские макаки поедают травянистое растение такэнигуса, напоминающее бамбук.

В китайской медицине его издавна применяют при лечении нарывов и язв, а также при заболеваниях ушей.

* Японские макаки# живущие на острове Арашияма, поедают в день до трех граммов земли. Как оказалось, здешняя земля изобилует каолином, а он помогает при желудочных расстройствах.

* Красные колобусы, живущие на Занзибаре, питаются листьями манго и миндаля, богатыми протеинами. Однако эти листья содержат также фенолы, нарушающие пищеварение. Вот почему местные обезьяны, довершая трапезы, ищут обгорелые стволы деревьев и глотают угли; древесный уголь, впитывая фенолы, очищает желудок.

* Капуцины, обитающие в лесах Коста-Рики, любят натирать тело ) определенными листьями, семена-, ми или корой – эти же средства используют местные жители, растирая тело при укусах насекомых или кожных заболеваниях. первобытных народов, с помощью которых те заклинали духов. С другой стороны, подобные прыжки и ужимки служат обезьянам, чтобы выказывать свое превосходство над другими самцами. Можно лишь предполагать, что шимпанзе представляют себе ливень, ураган или водопад некими безликими живыми существами – демонами или духами стихий, – которым позволено угрожать или поклоняться. Подобное поведение не является врожденным. Не все популяции обезьян знают, что с дождем можно «говорить» как с сородичем, зато знающие передают секрет из поколения в поколение.

«Так с чего же?» – звучит все тот же вопрос. Молчание, молчание. Без языка. Быть может, именно появление языка стало центральным событием в истории рода человеческого? С тех пор как человек получил возможность говорить: «Да вот как можно…», он отыскал удобный «кладезь опыта». Отныне дело следовало за словом; суть любого изобретения излагалась сородичам, соплеменникам, жителям полиса, царства, империи, всем гражданам мира. Слова впитали наш опыт. Между человеком и обезьяной разверзлась пропасть из слов…

Изучение человекообразных обезьян помогает нам понять, чем уникален человек. Обезьяны хитры и изобретательны, но их открытия пропадают, едва разомкнется цепочка, соединявшая старших с младшими. В мире обезьян накопленный опыт сохраняется лишь в ближайшем их окружении. И только язык может переносить технологии и ритуалы из одной части света в другую, из одной эпохи в другую, не считаясь ни с временем, ни с расстоянием.

С чего же все началось? Как появился язык? Можно лишь гадать, и гипотезы эти почти полтора века находились за пределами науки. В 1866 году Парижское общество лингвистики (первое в мире подобное общество) на своем заседании запретило принимать когда-либо к слушанию доклады об истоке истоков их любимого предмета – о происхождении языка – ввиду самых диких умственных спекуляций, тому сопутствовавших.