Знание-сила, 2002 №05 (899)

Яркий пример – Гвинея-Папуа, остров бесчисленных долин и буйства жизни, где виды животных, теснясь, распадаются на множество разновидностей, одна другой причудливее. Не отстает и человек – нигде больше на Земле не наблюдается такое разнообразие аборигенных физиономий, наречий и ритуалов. А способы украшения тела с одной Новой Гвинеи затмят пестротой выставку национальных костюмов всей Евразии. А языки! Говорят, что задача языка – объединять людей. Но, похоже, наоборот – разделять, уточнять различия между группами. В нашем примере, Гвинее-Папуа, языковые различия соседних племен нередко столь велики, что они совершенно не понимают друг друга. Точнее, «враг врага» – аборигены вели (и ведут) непрерывную межплеменную войну, «охоту за головами», на которой прическа и манера говорить играют роль кокарды и погон (а голова – знамени?). И такая ситуация была достаточно распространена в доцивилизованную эпоху.

Скученность, конкуренция, война – слагаемые отбора у человека. Под их воздействием внутри групп возросли центростремительные силы («быть такими, как мы»), а между группами – центробежные («быть не такими, как они»). И человеческий род стал дробиться на множество устойчивых рас, теснящих друг друга.

Еще один фактор расообразования – смешение. Оно порождает группы межрасовых метисов (таково, например, коренное население Алтая и Казахстана). А еще оно позволяет популяции вобрать гены автохтонного – местного населения (или наоборот, мигрантов), что нередко придает ей необычность, резкие отличия от соседей – таковы японские айны.

Роль смешения менялась. В палеолите, в эпоху постоянных миграций, это была ведущая сила. Позднее, в мезолите и неолите, наоборот, усилилась изоляция, обеспечившая «сгущение» рас. А затем, в эпоху металла, смешение снова стало набирать силу. И набирает по сей день – похоже, вскоре человечество целиком станет метисным. Расы исчезнут, и разговор о них потеряет смысл.

Человек разумный – бродяга, хищник и дитя

Что такое Homo sapiens? Примат с повышенными хищностью, мигрантностью и военной хитростью. Расхожая точка зрения: «сапиенсы – это мы». На самом же деле, разнообразие сапиенса очень велико, даже колоссально. К этому виду относят множество двуногих приматов последних 200-300 тысяч лет. Сапиенс – это пигмей бамбути и чукча, неандерталец и кроманьонец, чудовищный «человек из пещеры Брокен-хилл» и элегантный британец. Иные настолько архаичны ликом, что едва ли кто из нас отважился бы назвать их «мы». Однако у них крупный «разумный» мозп Так, у неандертальца его объем (1600 миллилитров) существенно превосходит современных австралийцев (1100 миллилитров). Некоторые формы сапиенса различаются на полметра по длине тела, другие – на полцентнера по весу. Пестрота этого вила – результат приспособления к самым разным условиями обитания.

Если Homo sapiens – вид «пестрый» среди прочих видов, то его подвид Homo sapiens recens (к которому относимся и мы с вами) среди подвидов уже «наипестрейший». И причина тому не только разнообразие местообитаний, но и вмешательство «естественного искусственного отбора». Чем, в целом, выделяется наш подвид среди прочих приматов? Полагаю, способностью выживать в условиях скученности.

Поясню. У всякой экосистемы, как и биосферы в целом, есть некий объем жизненного пространства, вмещающий, допустим, двести тысяч медведей или пару миллионов бобров. Человек – крупное, прожорливое млекопитающее с большой кормовой территорией. Поэтому первоначально биосфера была «рассчитана» всего на десяток-другой миллионов двуногих приматов тропических саванн. В дальнейшем человек заселил другие биомы Земли, искусственно расширив «вместимость биосферы». Однако в теплых ареалах плотность населения уже давно (вероятно, около полусотни тысяч лет назад) перевалила экологическую норму. А затем появились поселения, города – настоящие «экологические тюрьмы»…

Именно перенаселенность спровоцировала усиление отбора на инфантильность. Ведь способностью быть «в тесноте, да не в обиде» обладает молодежь, будь то мальки, щенки, птенцы или младшие школьники. Для взрослого их галдеж и мельтешение нестерпимы: «А ну-ка замолчите, а то я с ума сойду!». Ряд качеств, сделавших человека человеком: подвижность мышления, коммуникабельность, лингвистичность, склонность к учению, игре и ласке, а также умение приспособиться к стрессу, характерны именно для детенышей. Впрочем, отбирались скорее не сами качества, а сопряженные с ними сигнальные особенности внешности: небольшие челюсти, округлая голова, «симпатичное» (читай детское) лицо.