Знание-сила, 1998 № 02 (848)

— Возможно, рядовому человеку проще понять другого носителя того же «обыденного» типа сознания, пусть и из иного времени. Это чрезвычайно важно еще и потому, что европейская культура (а мы, определенно, ее часть) — это в принципе культура историческая. Нам для того, чтобы воспринять, например, произведение искусства, обязательно надо знать, когда оно создано, так что и тут необходимо умение вживаться в другие эпохи, ассоциировать себя с ее людьми. Третий способ — заключение по аналогии — это уже чисто научное, это для исследователя. А вот воспитывать в себе способность к ассоциированию, кажется, особенно легко на истории повседневности.

Историк, как и любой другой человек, создаст себе некоторую целостную картину прошлого из каких-то деталей. И может подменить одну картинку другой — до известных пределов, разумеется, или уж грубо преодолевая сопротивление материала, то есть толщу источников. Когда этой «толщи» нет, операция проходит легко и незаметно порой для самого исследователя. А иногда это делают вполне сознательно. Помните фильм «Россия, которую мы потеряли»? Это пример такой подмены: была одна картинка — из тех же элементов создается другая, другой образ. Сейчас не будем обсуждать, насколько он правдоподобен в данном случае; важно, что это в принципе возможно. Было бы хорошо, если бы каждый — в том числе и профессиональный историк — умел создавать такой образ осознанно, понимая именно образную его природу, его условность. Это особенно важно как раз при смене методологической парадигмы, когда очень легко увлечься какими- то новыми конструкциями.

Российская традиция такого отношения к источникам есть, в конце концов, часть общей культуры. Так, чисто профессиональное требование к кинокритику, например, всегда ощущать условность кинематографа и, сопереживая происходящему на экране, одновременно «держать дистанцию» — есть качество, необходимое каждому, кто хочет по- настоящему наслаждаться киноискусством (и любым другим видом искусства).

Интерес к источникам, их собирание, создание Народного архива, публикация документов, рассказывающих о повседневности недавнего прошлого, есть очень важный этап в жизни не только и, может быть, не столько исторической науки, сколько всего общества в целом. Любая история заканчивается здесь и сейчас.

Это такой эффект перспективы, когда человек смотрит из какой-то точки и ему кажется, что все сходится к этой точке. И для нас действительно к ней все сходится. Нас интересует в конце концов именно сегодняшняя жизнь и история работает на это — провозглашая или ее предопределенность, освобождающую нас от ответственности, или ее зависимость егг свободного выбора каждого.

В конечном счете это способствует саморефлексии общества — и каждого отдельного человека. Вот в 1863 году появился журнал «Русский архив»; с ним, пусть и не прямо, несомненно связан и новый бум мемуаристики, и совершенно новое отношение к хранению дневников и частных писем.

Усилие понять людей из иных культурных миров есть, по сути, усилие понять самого себя — в той мере, в какой, с изменением нашей собственной культурной и исторической ситуации, мы непрерывно и часто незаметно делаемся чужими сами себе. И должны поэтому постоянно себя восстанавливать, сохранять, уточнять.

— В конце концов, этими двумя типами усилий — понимания другого и сохранения, уточнения себя — во многом и держится культура. •

Беседу вела Ольга БАЛЛА

«Петля затягивается...»

Из дневника Степана Филипповича Поддубного

НАШЕ ДОСЬЕ

Поддубный Степан Филиппович

родился в 1914 году в селе Березовка Липовецкого уезда Киевской губернии (ныне — Винницкой области) в крестьянской семье. Учился в местной сельской школе.

После раскулачивания и высылки отца в 1929 году и окончания семилетки (в 1930 году) перебрался к родителям в Архангельск, а осенью того же года — в Москву. В 1931 году, скрыв свое социальное происхождение, поступил в ОЗУ типографии ««Правдам, вступил в ВЛКСМ.

В 1933 году окончил ФЗУ. поступил в Комсомольскую школу среднего образования (КШСО), после окончания которой поступил на лечебный факультет Второго Московского медицинского института.

В 1936—1937 годах за сокрытие социального происхождения был исключен из комсомола, затем — из института. В декабре 1937 года арестована и осуждена его мать. Ефросиния Даниловна Подлубная. Фрагменты публикуемого дневника касаются именно этих событий. Материалы фонда переданы в Народный архив самим С. Ф. Подлубным в июне 1989 года.

1936

13/1136

Вдруг меня вызвали на общеинститутский комитет ВЛКСМ. Материал уже был подобран и Рачков сделал информацию по моему делу. Дали слово мне. Все рассказал почему и как, без запинки, без трепета и боязни гордо держа голову, смело глядя всем в глаза.