Знание - развращает

В тот же миг деревянные стулья по всему дому взмыли в воздух и роем ос устремились ко мне. Я даже не успел моргнуть, как моё тело вбило в стену позади и с помощью стульев распяли, надёжно зафиксировав тело в полуметре от земли. Раненное плечо, из которого до сих пор торчало древко стрелы, едва не отправило меня в страну грёз от той боли, что прошла по моему телу, когда наконечник стрелы вылез куда дальше, чем был, от удара о стену.

— Уггггх! — стиснув зубы проронил жалкий стон, удар затылком о камень ошеломил меня, заставив безвольно болтаться на мебели, что держала меня навесу.

Тело будто распятие висело на стене, руки, распластанные в стороны и прижатые стульями, ноги вместе строго вниз. Пошевелится было невозможно. Лишь голова могла свободно болтаться из стороны в сторону в бесполезных и жалких метаниях.

Посох выпал из моих рук, он не выпал при сумасшедшем прыжке с пятидесятиметровой скалы в воды узкой речушки, он не выпал при моих безумных метаниях по городу, он был в хватке моих рук с того самого мига, как я вырвал его обратно из рук молодой жрицы. Но в этот момент он с металлическим звоном упал на каменный пол, покатившись к ногам мертвой марионетки.

А алые огни в пустых, черных от запекшейся крови, глазницах с забавой замигали, глядя на то, как из развязавшегося тканевого мешочка выкатилась серая сфера, созданная из неизвестного кристалла или камня и остановилась только коснувшись носка ноги трупа.

— Какая удача, — марионетка глумливо наступила на сферу, покатывая ту подошвой взад-вперед по полу. — Сегодня меня навестил не просто прислужник моей старой знакомой, но он в дополнение принёс с собой прекрасный подарок.

— Так… может меня стоит отпустить за такой подарок? — Задыхаясь от страха, дрожа от настоящего, чистого и неподдельного ужаса, заплетающимся языком выдавил из себя эти слова.

И тут же пожалел, что сказал хоть что-то.

В один миг произошло две взаимосвязанные вещи, потрескивающие огни вместо глаз превратились в раскаленные угли, лицо умертвия утратило любой признак хорошего настроения. Тогда же поднявшийся из пола магический посох, словно копье пробил мне брюхо, проткнув меня будто бабочку.

В глазах всё потемнело и поплыло, новый источник агонии распространился из центра моего живота в каждую клеточку тела.

— ААААААГГХ! — надрывая глотку орал я, сумасшедшими глазами пялился на воткнутый в меня нижним концом посох, затуманенный болью разум не сразу осознал что-то, кроме этого, мерзкого чувства. Но когда, будто тонущее в глубине озера сознание таки поняло, что произошло, я заорал ещё громче.

Но крик быстро стих, сменившись тихими всхлипами и дрожащим мелкими вздохами. Пробитые толстым древком кишки не позволяли сделать что-то больше, чем краткий глоток капли воздуха и было сложно тратить драгоценный воздух на крик, когда в легких не было этого самого воздуха, достаточно для простого дыхания.

— Наглый прихвостень Меридии, — синеватая рука ухватила меня за волосы, потянув голову в верх, но увы вместо того, чтобы оторваться, подарив мне быструю смерть, голова слишком надежно была прикреплена к шее и телу в целом. А потому, вместо освобождения меня ждала новая порция агонии, когда всё моё тело потянулось вверх, вот только воткнутый, как оказалось, не только в меня, но и в камень стены посох, удерживал туловище на месте. Я оказался на импровизированной дыбе. — Ты знаешь кто я? — он не ждал моего ответа, вопрос не требовал моего ответа, да и не смог бы я ответить, как бы не пытался. — Я Молаг Бал и ты, жалкая плесень, в моей власти!

— Архг, — всё что я мог, это пытаться не подавиться собственной прилившей ко рту крови, выплевывая её наружу. Пару капель упали на тело подошедшей ко мне марионетке.

Наказание… это ведь было оно? Пришло мгновенно, все ещё держа мои волосы руке он впечатал мой затылок в стену позади, а второй рукой прокрутил древко посоха, наматывая на него мои кишки как спагетти на вилку. Он делал это медленно, оборот за оборотом, растягивая каждое мгновение движения деревьяного изделия внутри меня.

Мне было больно? Нет, вот теперь я понял, что такое боль. Не представляю, сколько долго длилась эта экзекуция, но не думаю, что долго, может моё чувство времени было нарушено, но если я был жив, то точно недостаточно долго, чтобы убить меня. Удивительная логика.

— Кха-кха! — не сдерживая кашель, оросил лицо трупа собственной кровью, ощущая, как темнеет мой разум, как сужается зрение. Это было хорошо, забвение было близко, это было очень хорошо.