Знание - развращает

И только осознание нереальной реальности заставило меня бросить взгляд куда-то помимо трупа, дальше за него. Чтобы в очередной раз застыть. Там дальше, едва в ста метрах от меня по земле шагали существа, что не должны были существовать. Я знал как их следует называть, я помнил, но я просто не мог заставить произнести вслух. Мамонты. Вымершие доисторические животные. Те на которых по истории из школы охотились наши предки.

— Что за хуйня… — это был уже не шок, а настоящая прострация, даже вышедший к мамонтам огромный в их рост гигант с дубиной в пол его роста в руке не сумел привести меня ещё глубже в оцепенение. Даже со своего места я мог различить лицо великана, это квадратное лицо, эти наросты на месте бровей, этот хмурый и усталый взгляд. — Какого хуя…

Я… я видел уже подобную картину. Нет-нет, не в живую, но видел, образы перед глазами были настоящими, отличающиеся от того что видел я совсем недавно. Впрочем так и должно было быть, я-то видел нечто реальное, а не картинку с экрана монитора. Но тем не менее схожесть была слишком большая, как будто кто-то решил оживить изображения художника, точно то же и здесь.

— Этого, блядь, быть не может.

Так не бывает. Так в реальности не происходит. Бред! Глаза просто играют со мной!

— Уууууугрх, — тихо застонав, я перевернулся опять на спину, я не хотел смотреть на то, что увидел, ни на труп, ни на несуразных существ перед собой. Лучше тупо пялиться в небо, чем на пасущихся вдалеке мамонтов и их гигантских пастухов. — Блядь.

Я опустошен. За какие-то жалкие минуты я побывал на американских горках, включающих в себя: дезориентацию, боль, страх, панику, шок, потрясение… Даже если всё вокруг меня реально, это слишком много чтобы принять.

Что мне делать?

Такова была единственная нормальная мысль у меня в голове, что хоть как-то могла вернуть меня обратно в привычный мне логичный мир.

Перво-наперво я должен был осмотреть себя и то где я. Ясно что я ранен, а значит мне нужно установить тяжесть своих ранений и позаботиться о себе. Я был где-то посреди тундры с мамонтами по соседству без следа цивилизации в досягаемости моих глаз, с одной стороны у меня был редкий лес, а с другой полная мелких озер, от которых шёл пар, холмистая тундра. Кроме меня мне никто сейчас не поможет, разве что тот виденный мною великан своей дубиной по моему телу поможет мне отправится в последний путь.

Наверное всё дело в безысходности, мне казалось что терять собственно нечего, кроме своего шаткого рассудка, а потому стиснув зубы, выпучив глаза, надув щеки и покраснев лицом, превозмогая боль поднял себя в сидячее положение. Это далось мне дорого, зрение плыло от разноцветных пятен, пальцы подергивало в мелких судорогах, а в ушах колотилось собственное сердце, заглушая мир вокруг.

Но были плюсы, несомненно были плюсы, я не зря надругался над собой и придя в себя я смог их оценить. Теперь я смел посмотреть на себя более детально, а так же вокруг себя.

— Это не мои руки, — с ужасом, со вставшим посреди горла комом я должен был признать очевидное, ни руки, ни одежда на мне, ничто мне не принадлежало. Другая пигментация кожи, отсутствие шрамов из детства на руках, грубая и шершавая поверхность ладоней… это были не мои руки, не мои ноги. Это был не я!

Если бы не страх боли в груди, я бы начал гипервентилировать, заливаясь рыданиями, а так я лишь стиснул зубы, сжал кулаки и с внутренним, грудным рыком попытался привести себя в порядок. Вот только собравшаяся на глазах влага говорила о тщетности моих попыток самоконтроля. Но я старался. Ибо ничего другого мне не оставалось. Старался несмотря на все предательские мысли появляющиеся в моей голове, старался несмотря на то, что может лучше было бы отступить. Но я упрямый, одна из моих немногих хороших черт и сейчас я всецело доверился ей.

Долгие десятки минут спустя, когда первые припадки экзистенциального кризиса ослабили своё давление на меня, я принялся анализировать свою ситуацию. Я успел осмотреть себя и место вокруг более детально. Было три важных детали: в моём брюхе была колотая рана, вокруг которой уже успело застыть приличное пятно крови, рядом валялась обгоревшая и разбитая в дребезги телега, а возле неё мертвая лошадь.

Должен признать, именно вид алого пятна крови дал мне сил начать думать о чем-то помимо невозможности происходящего. Видимо сработал инстинкт самосохранения. Даже если вокруг творится бред моего сознания, этот первобытный позыв всё равно исполняет свою роль, давая стимул и силы делать хоть что-то, чтобы спасти свою шкуру.

Радостной новостью было то, что рана на животе была странно зажившей, будто она не свежая, как говорят всё факты (труп рядом, разбитая телега всё указывало на обычное ограбление), а ей уже как минимум месяц, при этом возле меня валялись аловатые осколки разбитого в дребезги небольшого пузырька едва дотягивающего до 100 миллилитров. Понемногу приходило понимания того, что же со мной произошло, да и не только со мной, но и с телом в котором я оказался.