Знание - развращает

Магия опасна, скажет любой норд, магия опасна, скажет любой маг, магия опасно, не оспорю и я. Я не экспериментировал с магией дальше банальных фокусов, а что-то более-менее творческое, но на базовом уровне, с сырой магией делал только под присмотром моего самого первого и единственного учителя ещё в Фолкрите. Ведь магия опасна, это не просто банальная фраза, маг легко может убить себя, просто попытавшись использовать магию поддавшись эмоциям слишком сильно или не того спектра, или по невнимательности, или из-за отсутствия контроля. Потому были созданы строгие правила и меры безопасности, чтобы не навредить себе и другим. Разграничение на школы, четкие инструкции, присмотр наставников, всё это помогало обезопасить неофита от опасностей магии.

Вот только магия это не только правила и строгие рамки, совсем нет, наоборот, магия — это отсутствие любых рамок и полёт творческой фантазии только хватило бы воли и контроля над своенравной энергией этериуса. И эмоции являются очень важной составляющей магии: боль, ярость, гнев, ненависть прекрасно подстегивали мага делать то, что он никогда бы не смог, они способны повысить потолок даже новичка на краткий миг к уровню полноценного мага. Но также сострадание, любови, забота имеют своё значение. Нельзя сказать, что одни лучше других, они просто ситуативные, каждая эмоция полезная в своём случае.

Особую роль эмоции играют в двух школах: Иллюзиях и Колдовстве. Увы, я не владел ни одним заклинанием школы Иллюзий, даже не знал наверняка основные принципы этого направления. В отличии от Колдовства. Меня успели познакомить с азами магии призыва, да и в Вайтране после прибытия из Чистых родников я сумел заглянуть в книгу для чайников, подчерпнув немало. Но вот на эксперименты не решался. Опасно. Боялся.

Как-то раз одна очень одаренная в призывах даэдра колдунья в приступе гнева и ярости сумела вызвать самого Дагона. Не потому, что сама была сильна, хотя никто не скажет, что она была слабой, нет, не личной магической силой она это сделала, а яркостью и чистотой собственной гнева и ярости. Её эмоции открыли дверь для одного из самых могущественных даэдра Обливина, одними эмоциями она проделала то, что многочисленные культы пытаются сделать, потратив десятки лет на подготовку.

Морнлхолд помнит эту потрясающую смесь таланта и эмоций разгневанной женщины, он помнит вторжение в свои стены армий Лорда Разрушения и то, как он лично вошёл в Нирн своей тяжелой поступью.

Эмоции были важны, эмоции были сильны… даже слишком сильны.

Прикрыв глаза, я впервые решил сделать со своей магией нечто, что меня предупреждали никогда не делать, тем более делать в одиночку — зов моей воли, наполненный моим гневом, моим страхом, моим желанием уничтожить жалкую нежить, возвышающуюся надо мной, и моей волей прозвучал в водах Обливиона.

И мне ответили…

Взрыв огня поглотив весь зал, нежить и я стали сухими веточками посреди адского пламени лесного пожара.

Волна огня и опережающего его жара заполнила немаленькую комнату в, как минимум, сто квадратных метров, и пускай огонь расширялся не объёмной сферой, а широким конусом снизу вверху, но досталось всем. Черные кости жутких скелетов вспыхнули, как спички, ровно, как и одежда на мне в считанные секунды пламя стало единой доминирующей силой в помещении, не щадя никого. Тем не менее степень вреда к каждому конкретному объекту была разная, если всё что было выше метра над землёй было поглощено жадными языками рыжего пламени, то вот всё что было ниже этого метра отделалось простым испугом.

Спина перестала болеть почти сразу, как вспыхнуло пламя, если первая волна жара и огня причинили жуткую боль, то дальше пропали любые ощущения, всё что могло болеть попросту сгорело. Нервы, отвечающие за боль, были уничтожены и не осталось ничего, ни боли, ни давления ткани на обгорелую спину. Кожа опухла множеством волдырей и полопалась, выпуская наружу теплую прозрачную жидкость. Можно сказать я был за секунды наполовину сварен.

Удалось сохранить дыхательные пути в целостности и не позволить глазам лопнуть от жары, задержав дыхание и спрятав голову в руках, поближе к полу, волна раскаленного воздуха обошла меня стороной, а запаса, заранее набранного в легкие воздуха хватило как раз, чтобы подождать, пока можно будет безопасно вдохнуть. Кислородного голодания можно было не бояться, пускай взрыв при вызове даэдра из Обливиона сжег почти весь кислород в комнате, тем не менее она быстро заполнилась пригодным для дыхания воздухом из соседних помещений.

Сгоревшая же до третей степени ожога спина и руки были сущей мелочью, особенно в сравнении с тем, что произошло с пытавшимися секунду назад убить меня скелетами. Их верхние части испарились под действием беспощадной стихии, а оставшиеся части их тел упали на пол, продолжая тлеть, красные от жара кости напоминали недогоревшие угли. Оружие же в их руках раскалилось до яркого оранжевого сияния, грозясь вот-вот потерять твёрдую форму и потечь словно масло под лучами жаркого летнего солнца.