Знаменитые мудрецы

Книгу «О Природе», из которой сохранилось сто тридцать фрагментов, Диоген Лаэртский разделил на три, как он выразился, «суждения» – обо всем; о государстве; о божестве. Эти три сюжета неизменно занимали всех античных философов. И в данном случае Гераклит не отошел от традиций. По его представлению, человек является частью природы; природа – это вечно живой огонь, никем не сотворенный и пребывающий в вечности. Все в мире совершается по судьбе и сглаживается взаимной противоположностью. Вселенная конечна и мир один. Он возникает из огня и вновь исходит в огонь попеременно, оборот за оборотом, в течение всей вечности. И совершается это по воле судьбы. Огонь исходит во влагу, уплотняется, становясь землей, – таков путь, идущий вниз. Но затем земля рассыпается, из нее рождается вода, а из воды все остальное. И это есть путь, идущий вверх.

Что касается человеческих отношений, то, по Гераклиту, высшая ценность – закон. Народ, по словам философа, должен сражаться за попираемый закон, как за стену города. А ценность истинного закона абсолютна. В том же духе позднее высказывались Сократ и Платон.

Особое место у Гераклита занимает тема критерия истины, определение которой является целью философии. Он считал, что человек вооружен двумя способами познания истины – чувственным восприятием и разумом. Первое – недостоверно, поскольку «глаза и уши являются плохими свидетелями для людей, имеющих варварские души». Разум же, по мнению Гераклита, является истинным судьей познания, правда, не всякий разум, а лишь общий и божественный. «Общее и божественное» – это то, что явлено вообще, что следует познавать как всеобщее, преодолевая чувственное, личное, обособленное.

Следующее по важности понятие, вытекающее из предыдущего, – принцип универсального Логоса, открытый Гераклитом. Логос в понимании философа это слово, мысль, разум, закон. Отсюда его универсальность. Логосом пронизан весь космос (термин, тоже введенный в оборот Гераклитом). Логос одинаково присущ и высшим, и низшим мирам, проступая в духовном и материальном.

Уже после Гераклита понятие Логоса трактовали Платон и Аристотель, гностики и неоплатоники, Гегель и Виндельбанд. А христианская литература отождествила Логос с Христом, то есть с божественным Словом, лежащим в основании мироздания. Об этом ясно говорил евангелист Иоанн: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоан. 1.1).

Современники, особенно земляки-эфесцы, не всегда понимали Гераклита из-за скрытности натуры и загадочности его философии. Принять философа действительно было непросто. Как уже говорилось выше, нетерпимость к людям, особенно к философам, его современникам, вечное недовольство окружающими, тяжелый характер, склонный к сварливости, не прибавляли ему симпатий. По-видимому, он и сам это чувствовал, потому и предпочел уединиться в горах, где вел жизнь простую, даже аскетическую, употребляя исключительно растительную пищу.

Философ Платон был в числе немногих, кто по достоинству оценил глубокую, хотя местами и затемненную, философию Гераклита. В одном из своих трактатов он несколько раз ссылается на главную идею старшего соотечественника, излагая ее в форме толкования: «Бытие и множественно, и едино. Оно держится и враждою, и дружбою, а расходящееся всегда сходится». Причем Платон имел в виду именно одновременное сосуществование двух тенденций – расхождения и схождения.

Гераклит был не просто мудрецом, но и подвижником познания высших материй бытия. Его оригинальный ум сопоставим разве что с невероятной гордостью, презрением ко всему суетному и ограниченному. Сказалось, видимо, происхождение: ведь Гераклит был не просто аристократического, но царского рода. Его общение с сильными мира сего мало чем отличалось от отношений с простолюдинами и рабами. Красноречивое тому подтверждение – переписка Гераклита с могущественным царем Дарием. Персидский правитель направил философу письмо с таким предложением: «Тобою написана книга «О природе», трудная для уразумения и для толкования. Есть в ней места, разбирая которые слово за словом, видишь в них силу умозрения твоего о мире, о Вселенной и обо всем, что в них вершится, заключаясь в божественном движении; но еще больше мест, от суждения о которых приходится воздерживаться, потому что даже люди, искушенные в словесности, затрудняются верно толковать написанное тобой. Посему царь Дарий, сын Гистаспа, желает приобщиться к твоим беседам и эллинскому образованию. Поспешай же приехать, дабы лицезреть меня в моем царском дворце».

На что Гераклит отвечал Дарию: «Сколько ни есть людей на земле, истины и справедливости они чуждаются, а принадлежат в дурном неразумии своем к алчности и тщеславию. Я же все дурное выбросил из головы, пресыщения всяческого избегаю из-за смежной с ним зависти и по отвращению к спеси. Потому и не приеду я в персидскую землю, а буду довольствоваться немногим, что мне по душе».