Знахарь

— Не чтокай, ибо к тебе вернется, говорится в Священном Писании. Как аукнется, так и откликнется, гражданин столицы тридцатимиллионного государства с выходом к морю.

— Что вам угодно?

— Здоровья, счастья и всяческого благополучия. А более всего желаю себе, чтобы мой пустой желудок был наполнен сорокапятипроцентным раствором алкоголя при любезном участии некоторой дозы свиной падали, называемой колбасой.

Оборванец с отекшим небритым лицом едва держался на ногах. От него разило спиртным.

Профессор достал из кармана несколько монет.

— Возьмите.

— Bis dat, qui cito dat,[1] — манерно ответил пьяница. — Thank you, my darling.[2] Позволь, однако, щедрый жертвователь, и мне пожертвовать для тебя что-нибудь ценное. Я имею в виду свое общество. Да. Слух тебя не подводит, добрый человек. Я удостаиваю тебя этой чести. Noblesse oblige![3] Я ставлю! Вы промокли, сэр, замерзли на холоде. «Войди в мой дом, человече, и отогрейся возле меня». Правда, у меня нет дома, но зато у меня богатые знания. Что значит какое-то строение по сравнению со знаниями?.. А я ими с паном, mon prince,[4] охотно поделюсь. Мои знания разносторонни. Пока говорю только о топографической части. Определенно знаю, где находится единственная пивная, в которую человек может попасть в такое время, не выламывая замков и решеток. Одно слово: Дрожжик. Это здесь, на углу Поланецкой и Витебской улиц.

Вильчур подумал, что действительно алкоголь разогреет его, ведь он совершенно замерз. А, кроме того, беспрерывная болтовня пьяницы оглушала его, но и отвлекала.

Уже совсем стемнело, когда после настойчивого стука в закрытые ставни они, наконец, вошли в маленький магазин, пропитанный запахами открытых бочек с селедкой, пива и керосина. В комнате рядом, немного большей, хотя еще более зловонной, в углу за столом сидело несколько совершенно пьяных мужчин. Хозяин, квадратный верзила с лицом заспанного бульдога, в грязной рубашке и расстегнутой жилетке, ни о чем не спрашивая, поставил на свободный стол бутылку водки и выщербленную тарелку с обрезками мяса.

Но здесь было тепло, и окоченевшие руки постепенно оттаивали. Первый стаканчик водки сразу разогрел горло и желудок. Сосед не переставал говорить. Пьяная компания в углу не обращала на них никакого внимания. Оттуда доносился храп и время от времени бессвязное бормотание.

Второй стакан водки принес профессору явное облегчение.

«Как хорошо, — подумал он, — никто здесь на меня не смотрит, никто ничего не…»

— Потому что, послушай, граф, — продолжал свой монолог заросший приятель, — Наполеона черт побрал, Александра Македонского ditto.[5] А почему, спросишь! Потому что не фокус быть кем-то. Фокус быть ничем. Ничем, мелким насекомым за воротником судьбы. Disce, puer![6] Это тебе я говорю, я, Самуэль Обединский, которого никогда ниоткуда не собьешь, потому что он никогда никуда не подымется. Цоколь — это, приятель, основание для дураков. А вера — шарик, из которого рано или поздно выйдет воздух. Шанс?.. Есть, конечно, что скорее сам сдохнешь. Остерегайтесь шариков, граждане!

Он поднял пустую бутылку и прокричал:

— Пан Дрожжик, еще одну! Даритель вечной радости, опекун заблудившихся, даритель сознания и забвения!

Хмурый шинкарь, не спеша, принес бутылку водки, широкой ладонью шлепнул по дну и поставил откупоренную бутылку перед ними.

Профессор Вильчур молча выпил и содрогнулся. Он никогда не пил, и неприятный вкус дешевой водки вызывал в нем отвращение, но, уже чувствуя шум в голове, ему захотелось потерять сознание, раствориться.

— Весь смысл обладания серым веществом, — говорил человек, который назвал себя Самуэлем Обединским, — заключается в жонглировании между сознанием и мраком. Иначе чем можно возместить трагедию интеллекта, который доходит до абсурдного утверждения, что является игрой природы, ненужным балластом, пузырем, прикрепленным к хвосту нашего звериного высочества. Что ты знаешь о мире, о вещах, о цели существования? Да, я спрашиваю тебя, существо, обремененное двумя килограммами мозговой субстанции, что ты знаешь о цели?.. Не парадокс ли это? Невозможно сделать движение рукой, нельзя сделать и шага без ясной и осознанной цели. Правда?.. А между тем, с самого рождения, на протяжении десятков лет ты проделываешь миллионы, миллиарды разных движений, борешься, работаешь, учишься, падаешь, встаешь, радуешься, огорчаешься, думаешь, расходуешь столько же энергии, сколько варшавская электростанция. И на кой ляд? Да, приятель, вот так, живешь и не знаешь, с какой целью все это делаешь. Единственная инстанция, куда ты можешь обратиться за получением авторитетной информации по данному вопросу, является разум, а он, я тебе скажу, бессильно разводит руками. Так где же смысл, где логика?

Он громко рассмеялся и одним духом опрокинул стакан.