Знак свыше. Современные были

– Сололакская Маро! – с оттенком уважения отвечает водила. – Уже два года здесь сидит. Даже менты ее не трогают. Нельзя… Все маршруточники ей при проезде подают. Знают: весь день будет барака16… У нее никого нет. Ноги почти не действуют, вот и сидит здесь целый день. Вечером соседи приходят, забирают домой…

– Что ты говоришь! – изумляется парень. – Ах, зачем раньше не сказал. Я бы тоже подал. На важное дело еду. Может, и мне бы помогло…

Шофер, пожав могучими плечами, прибавляет звук магнитофона. Маршрутка тем временем летит к мосту Бараташвили…

…Как известно из жития Ксении Петербургской, ямщики зазывали ее утром прокатиться в своем экипаже. Каждый из них знал, что такой утренний вояж гарантировал удачный день. Может, в этом популярность Сололакской Маро?

Необъяснимо, но факт

Первое волнующее повествование о подвигах Кати, прихожанки моего родного храма в Тбилиси, куда хожу много лет, я услышала от нецерковной подруги.

– Что творится в этой Александро-Невской! – захлебывалась от возмущения Римма на том конце провода. Она привыкла высказывать свои претензии к церкви в основном мне как ее представителю. Особенно доставалось неизвестным пьяным священникам на джипах, которые, по Римминым словам, попадались ей в день по пять штук подряд. Я же напрасно и тупо пыталась ей объяснить одну истину: каждый видит то, что хочет увидеть. Перебивать ее в такой ситуации не имело никакого смысла. Надо было слушать до конца.

– Это кого там держат, а? – не умолкала трубка, накаляясь от эмоций. – Да будь моя воля, я бы их всех в психушку отправила!

Попыхтев таким образом минут пять и сбросив весь запал справедливого гнева, Римма наконец-то перешла к самой что ни на есть возмутительной сути инцидента:

– Пошла, значит, Дина – ну, ты ее знаешь, моя одноклассница, вечно глаза подводит жирными стрелками, – в Александро-Невскую по важному делу. Понимаешь, залетела она совсем некстати. Тут бойфренд безработный, она сама в няньках кое-как перебивается, плюс почки плохо работают. Куда ей рожать в сорок лет! Итак, нацепила она юбку, косынку ради такого случая, чтоб эти мерзкие бабки не цеплялись, и прямым ходом к иконе Николая Чудотворца. И стала, в общем, просить, чтоб выкидыш получился. Где ей взять денег на аборт… Побубнила свое, свечку зажгла и вышла из церкви. Все так чинно, культурно. Вдруг на выходе кидается на нее одна озверелая бабка, начинает ее лупить и кричать на всю улицу: «Ах ты, скотина! Чего просить вздумала у Николая Чудотворца!»

А сама из себя страшная, как моя жизнь при лунном свете. Видно, давно бомжует.

Крик, шум. Дина от нее отбивается, как может, и вопит: «Помогите! Патруль вызывайте!»

Словом, кино и немцы. Еле Дина отвязалась от этой чокнутой…

– Нет, ты ответь мне, что за состав в этой церкви? – в голосе у Риммы послышалось непритворное возмущение и жажда возмездия. – Это… это… – Она запнулась, подыскивая точную формулировку. – Это представляет опасность для общества!

Я робко высказала предположение:

– Может, это Катя была?

– А это еще кто? – последовал настороженный вопрос.

Вместо ответа перед глазами тут же возникла картина… Пожилая, замотанная разноцветными шалями женщина с простоватым обветренным лицом поучала молодую мамашу с ребенком у входа в церковь:

– Первое дело – всегда записки о здравии подавай. И за упокой, конечно. На том свете сродникам твоим радость будет…

По мере объяснения она все больше и больше оживлялась. Потом выудила из глубин складок огрызок карандаша и стала выводить на бумажке что-то «мичуринскими» буквами, комментируя:

– Самое главное, сперва крест животворящий нарисуй. – И на бумаге появился жирный восьмиконечник.

Ее слушательница внимала науке писания записок, боясь пропустить хоть одно слово.

«Сразу видно, новичок, – дедуктировала я, разглядывая парочку исподтишка. – А эта и рада свободным ушам. Все-таки какая катастрофа эти всех поучающие бабки-всезнайки!»

Катя тут же сменила тему лекции:

– В церковь разные люди ходят. От некоторых подальше надо быть. Страшные вещи могут сделать. Колдовство, например…

«Сейчас начнется кошмар на улице Вязов», – подумала я и поспешила отойти.

Тем не менее рассказ Риммы сложился в некий образ. Да, есть при Александро-Невском храме какая-то легендарная личность. Одевается не по сезону, ведет себя более чем странно, «чудесит».

Однажды я видела, как один священник с Катей советовался, спрашивал, как ему поступить. Тема разговора со стороны не ясна, но видно было, как уважительно он слушал ее ответ. Вообще была та еще сцена! Жара, в тени тридцать пять градусов. Батюшка пот вытирает то и дело, а рядом Катя стоит в двух пальто, еще и теплым платком перевязанная, будто ее только что с Полярного круга к нам закинули, а назад возвращать не думают.

Потом из любопытства я все же поинтересовалась у прихожан, что за птица эта Катя?

Люди говорили разное.