Знак даосов

Девушка распахнула глаза, испугавшись его слов, интонации.

- Игорь, тише. Что вы? Какая стена? Мой заяц?

Он уже не слышал ее слов, только чувствовал запах – родной, душевный. Тот самый, который помнил очень давно.

- Твой. Ты спасла. Я жив, потому, что ты всегда была рядом. И я шел последним. Слушай, слушай, - слова посыпались из него.

Он крепко обхватил Нору, прижал к себе, почти не давая дышать и говорил… Нора боялась прервать его, слушала, обнимала, и гладила ладошкой его спину, утешая.

Голос его взвился до крика! Он выталкивал из себя слова и воспоминания до тех пор, пока не обессилел и не охрип.

- Ты понимаешь? Ты все понимаешь, я знаю. Отец твой тогда сказал – знак даосов. Тебе я могу все сказать. Нора…

Ее совсем не напугал его рассказ, но тяжелый мужской всхлип – без слез – заставил вздрогнуть. Мужчины не плачут, и Игорь не мог, но ему было очень больно, очень плохо и это Нора поняла.

- Я понимаю, понимаю. Игорь, почему вы шли последним?

Он снова заговорил. Долгий его рассказ она выслушала, радуясь тому, что все его объяснения связаны, логичны.

- Таков порядок. Я замыкал колонну. Иначе нельзя. Поняла? – он говорил уже больше часа.

- Я поняла. Вы шли последним, а потому и не попали под взрыв, верно? Стена упала. Игорь…если бы не ваше упрямство, вы бы погибли. Две недели! Как? С железным штырем в боку. Без еды и медицинской помощи. Без сил. Обескровленный. Как? Так не бывает. Это невозможно.

- Я должен был, козявка. Иначе зря они там, под стеной…

Он отпустил Нору, откинулся на подушку, закрыл глаза.

- Нора, мне жаль, что твоих уже нет. Это в голове не укладывается. Козявка, мне очень жаль. Прости меня…

- Вас за что, Игорь?

- За все. За то, что меня не было рядом.

- Теперь вы рядом. Вы рядом?

Мелехов посмотрел на Нору, увидел глаза ее синие, огромные.

- Я постараюсь, козявка. Иди теперь. Уйди.

Она без слов встала и вышла, тихонько притворив за собой дверь. Немного потопталась в коридоре и решительно направилась в пятую одноместную к Елисееву.

Глава 10

Игорь прошелся по палате, провел рукой по столу. Лампу, что он разбил накануне, заменили на новую. Металлическая ножка, бежевый абажур.

У окна Мелехов задержался, вгляделся в туман, который так и не развеялся, прислонился лбом к холодному стеклу.

- Я шел последним. – Повторил вечную свою мантру. – Последним. Квартал на севере города… Обход по петле между станцией и больничным комплексом. Я последний….

Туман за стеклом шевельнулся, дернулся, будто испугавшись чего-то. Мысль Игоря вильнула, в который раз, встала устойчиво, словно поезд на рельсы.

- Нора! – Игорь крикнул, но тут же одернул себя.

Чертыхнулся, пошел к звонку вызова медсестры и нажал гладкую пимпочку.

Маленькая Штейнер вошла сразу, как будто ждала за дверью. Тихонько двинулась к Игорю. В руках у Норы два листа бумаги и карандаш, отточенный до состояния скальпеля.

- Я уже ничему не удивляюсь, козявка. – Игорь внимательно смотрел на бумагу. – Сними свою шапочку, Нора. Думаю, под ней два сенсора, как у инопланетян. Ну, тех, из книги. Помнишь?

- Да. – Впервые за долго время девушка улыбнулась, напомнила Игорю детство, пирожки и гороховый суп тётки Анны.

- Как ты узнала, что мне нужна бумага и ручка? Не лги.

- Я была на консультации у одного очень хорошего человека, Игорь. Вот, держите. Майор предупредил, что вам понадобится.

Игорь взял листки, карандаш.

- Ты можешь мне не выкать, а? Ты не выросла, вижу, но повзрослела. Я чувствую себя старым дедом.

- Я тоже чувствую, что вы старый дед. Вот и…

- Стоп. Я болен, в пижаме и все такое, но это не повод, чтобы язвить и вот так улыбаться.

Мелехов и сам скривил губы в полуулыбке, наблюдая за маленькой медсестрой, оценивая новый ее облик. Не девочка, девушка. Понял, что Нора очень сильно похожа на мать – Иду Чиньску, первую красавицу квартала, того самого, старомосковского. Только очень худенькая и бледная.

Тряхнул головой, поражаясь тому, как время, пролетая, изменило крохотульку-девочку, память о которой он так долго хранил в себе.

- Игорь, вам нужно поесть. Я принесу сюда, ладно? Что вы хотите на обед? Рыбу или мясо?

- Иди и поешь сама. В чем только душа держится? Тебя ветром не сносит на улице, нет? Я не голоден, козявка.

Игорь уселся за стол, положил перед собой чистый лист и глубоко задумался. Нора не стала перечить и отвечать не ехидные слова Мелехова, просто улыбнулась и вышла, плотно притворив за собой дверь палаты ВИП.

Долгое время Мелехов не решался взять в руку карандаш: то прикасался к отточенной деревяшке, то одергивал пальцы. Однако, спустя половину часа, все же осмелел, крепко ухватил это канцелярское «копье» и принялся сражаться с монстрами, которые лишали его жизни, ее радости и надежды на будущее.

Он четко изобразил план местности, но тот дом, под которым остался его отряд, рисовать не спешил. Несколько раз проваливался в гнетущие воспоминания, устал, психанул и скомкал лист. За ним следующий, разочаровавший его.

Затем он злобно жал на пимпочку звонка, входила Нора, передавала новые листки и новые карандаши и так до тех пор, пока у Игоря не потемнело в глазах.