Читаем Знаешь, доча... полностью

С этим может столкнуться любой подросток. Даже если ты несколько лет приносишь домой в дневнике хорошие оценки и не нарушаешь правил, в твоей жизни может случиться некий слом. Причин много: усталость, завышенные ожидания окружающих, которые дико раздражают (от тебя же все время требуют чего-то — будь таким, будь сяким, не ходи туда, ходи сюда, будь умницей), соблазны…

Так случилось и со мной. В какой-то момент мне стало интересно крутиться с двумя парнями, которым все эти правила были глубоко до фени. Выставили из класса — не проблема, пойдем прогуляемся! Влепили «банан» за поведение — да плевать! Второй год светит? Ой, напугали!

Свобода от всего!

После уроков я часто тусовался с ними, забыв про Вовчика и Юрика и открывая для себя другую сторону подростковой жизни. Вечерами мы бродили по дворам, кадрили девчонок из параллельных классов (вот и еще один фактор, отвлекающий от учебы), аккуратно хулиганили. Каким-то чудом мне удалось не закурить вместе с моими новыми друзьями, хотя они частенько этим баловались. Я допускаю, что они еще и выпивали, но это происходило в мое отсутствие Показатели успеваемости у меня медленно, но верно стали ухудшаться, в дневнике все чаще появлялись учительские кляузы, сделанные убийственными красными чернилами.

Понимал ли я, что «падаю в пропасть»? Нет, мне просто было прикольно. Но это не могло продолжаться вечно.

В общем, однажды в одной точке сошлось все — мои пропуски тренировок, ложь перед родителями, плохие оценки и отвратное поведение. Наступил Великий День Избиения Младенцев.

Знаешь, сейчас много говорят о домашнем насилии. Чаще всего под словом «насилие» понимают, что дома кто-то кого-то лупит: родители — детей ремнем по заднице, жены — своих мужей скалкой по всем местам, до которых смогут дотянуться, мужья мутузят жен вообще куда хотят. Но почему-то из поля зрения уходит психологическое давление, а оно, пожалуй, будет посильнее всего, что я упомянул выше.

Целый вечер предки меня обрабатывали на тему «ты никем в жизни не станешь, если будешь учиться на тройки и шляться по улицам с каким-то хулиганьем!». Я не засекал время, но помню, что разговор по душам продолжался очень долго, практически дотемна. В тот день я понял, что троечники — абсолютно конченые люди, отбросы общества, которым в будущем ничего не светит (можно подумать, всем отличникам в советское время светила Нобелевская премия).

Я не плакал, нет. Я был раздавлен и уничтожен. Я мысленно прилепил на себя клеймо неудачника, да не одно — я просто облепил себя стикерами, как обклеивают бананы при отгрузке в магазины. Несколько дней не мог прийти в себя, к магнитофону не подходил, с одноклассниками не общался. Впал с депрессию.

Однако время лечит. Как спел однажды Валерий Меладзе, «в юности боль забывается скоро — слезы смахнув, ты смеешься опять». От плохой компании я со временем отбился, вернулся к своим ребятам-меломанам, стал тише воды, ниже травы. Но ты спросишь, поправил ли я свои дела в учебе?

Нет. Вернуться к прежнему уровню я уже не сумел, да и не особо стремился. С тех пор я по школьным стандартам так и остался крепким середнячком, не хватающим с неба звезд. И я нисколько об этом не жалею. Ты же помнишь дилемму: «Быть правильным или быть счастливым?».

На родителей я не в обиде. Педагогическим премудростям их никто не учил, знания передавались из поколения в поколение, и в 1986 году они пытались сделать со мной то же самое, что с ними самими делали в 1966-м. И хоть ту экзекуцию я все же запомнил на всю жизнь, дело вовсе не в моей злопамятности.

Меня часто сейчас упрекают в излишней мягкотелости и пофигизме в плане воспитания, в том, что я тебя разбалтываю. Плевать, пусть они так думают. Ты знаешь наш секрет: мы не против того, чтобы подтянуть математику, но если не получается, мы не станем намыливать веревку.

P.S. Список знаменитых и успешных людей, которых родители и учителя считали дебилами, ты можешь найти в интернете сама. Он займет не одну страницу.

<p>Давай с тобой дружить!</p>

Будет неправильным, если из списка соблазнов, мешающих учебе и хорошему поведению, я исключу первую (вторую, третью) любовь. Куда ж без нее!

Я сейчас с ностальгией вспоминаю те времена, когда твоими главными интересами в жизни были мультики, куклы, рыбалка и наматывание родительских нервов на кулак (интересов было больше на самом деле, однако они не вызывали у нас с твоей мамой особых тревог). Но я прекрасно понимал, что рано или поздно наступит тот день, когда ты впервые расскажешь мне про «симпатичного мальчика за соседней партой»…

У меня в твои годы тоже были на примете симпатичные девчонки. Точнее, они появились даже раньше — аж в первом классе! У нас была одна отличница, ее звали Полина. Влюблены в нее были все мальчишки поголовно, норовили после уроков вырвать из рук портфель, чтобы помочь донести его до дома. Многие получали этим самым портфелем по башке, но попыток не оставляли.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул: Годы прострации
Адриан Моул: Годы прострации

Адриан Моул возвращается! Годы идут, но время не властно над любимым героем Британии. Он все так же скрупулезно ведет дневник своей необыкновенно заурядной жизни, и все так же беды обступают его со всех сторон. Но Адриан Моул — твердый орешек, и судьбе не расколоть его ударами, сколько бы она ни старалась. Уже пятый год (после событий, описанных в предыдущем томе дневниковой саги — «Адриан Моул и оружие массового поражения») Адриан живет со своей женой Георгиной в Свинарне — экологически безупречном доме, возведенном из руин бывших свинарников. Он все так же работает в респектабельном книжном магазине и все так же осуждает своих сумасшедших родителей. А жизнь вокруг бьет ключом: борьба с глобализмом обостряется, гаджеты отвоевывают у людей жизненное пространство, вовсю бушует экономический кризис. И Адриан фиксирует течение времени в своих дневниках, которые уже стали литературной классикой. Адриан разбирается со своими женщинами и детьми, пишет великую пьесу, отважно сражается с медицинскими проблемами, заново влюбляется в любовь своего детства. Новый том «Дневников Адриана Моула» — чудесный подарок всем, кто давно полюбил этого обаятельного и нелепого героя.

Сью Таунсенд

Юмор / Юмористическая проза