Змееловы

— Я веду за ним наблюдение, — продолжал Трудных более уверенно, заметив, с каким интересом внимает ему врио прокурора, — памятуя, что у гражданина Азарова подписка о невыезде за пределы района. Объявляют посадку. Я продолжаю наблюдать. Азаров направляется с другими пассажирами на посадку к самолету. Значит, хотел улететь. Я тогда подхожу к нему и говорю: так-то и так, мол, не имеете права нарушать. Пришлось гражданину Азарову билетик сдать. Вместе со старшим сержантом Воробьевым мы доставили гражданина Азарова сюда, зная, что он проходит по делу…

Холодайкин одобрительно кивнул Семену Трудных:

— Вы действовали находчиво и сообразительно, товарищ младший лейтенант. Я сообщу об этом начальнику РОВДа.

— Стоять на страже — наша служба, — отчеканил Трудных.

Врио прокурора, усмехнувшись, посмотрел на Седых.

— Ну, что вы скажете? (Седых пожала плечами.) Теперь вы тоже будете возражать против ареста Азарова?

— Все-таки я бы повременила, — задумчиво ответила следователь.

— Не пойму, что вы за человек! — раздраженно сказал Холодайкин и приказал младшему лейтенанту: — Введите Азарова.

Степан Азаров вошел в кабинет с маленьким, какие бывают у спортсменов, чемоданчиком и плащом через плечо. Он угрюмо посмотрел на следователя.

— Куда вы собирались, гражданин Азаров? — обратился к нему Холодайкин.

— В Москву.

— И надолго?

— На два дня. У меня законный отгул, — так же угрюмо отвечал бывший бригадир.

— Как же вы решили уехать, когда у вас подписка о невыезде? — продолжал врио прокурора; Степан промолчал. — Может быть, вы нам скажете, к кому направлялись в гости?

— К Гридневой.

Холодайкин бросил быстрый взгляд на следователя. Лицо Веры Петровны ничего не выражало.

— И адрес у вас имеется?

— Нет, только телефон… — Степан засунул руку во внутренний карман пиджака, но потом медленно ее вынул, глядя прямо в глаза Холодайкину, наблюдавшему за ним с откровенной подозрительностью.

— Что, нет у вас никакого телефона, очередные сказки? — саркастически усмехнулся врио прокурора. — Не хотите давать сами, не надо. Мы ведь все равно узнаем…

Азаров достал записную книжку и швырнул ее на стол. Из нее вылетела фотография и, описав дугу, мягко упала у ног Холодайкина. Алексей Владимирович поднял с пола снимок. На нем были запечатлены у бревенчатой стены Степан и Гриднева. Оля улыбалась. Степан чуть насмешливо смотрел в объектив.

— Дайте фотографию, — глухо сказал Азаров.

— Это кто? Гриднева? — строго спросил врио прокурора.

Младший лейтенант осторожно подошел к Холодайкину и, заглянув ему через плечо на фотографию, подтвердил:

— Точно она, Гриднева.

И вдруг Азаров стал остервенело доставать из карманов все, что там находилось, и бросать на стол, приговаривая:

— Нате, смотрите, ройтесь…

Один из карманов брюк так и остался у него вывернутым.

— Азаров! — закричала Вера Петровна. — Вы что — мальчишка? Возьмите себя в руки.

Бывший бригадир посмотрел на нее зло:

— Знаю я вас! В душу лезете человеку, чтобы дело пришить…

— Как вы разговариваете с представителем закона! — вскричал Холодайкин; Азаров замолчал. — Отвечайте, какое дело было у вас к Гридневой? (Степан не реагировал на его слова.) Вас спрашивают или нет?

— Это не входит в вашу компетенцию, — мрачно бросил Азаров.

— Это мы еще посмотрим… Товарищ младший лейтенант, свяжитесь по этому номеру с Москвой. — Холодайкин показал Семену Трудных записную книжку Азарова. — Из моего кабинета. Выясните, чей это телефон и, в общем, все, что надо.

— Слушаюсь!

— Скажите, пусть срочно соединят! — продолжал врио прокурора. — По молнии. Если что, сошлитесь на меня.

Семен Трудных бросился выполнять поручение.

— Азаров, — спокойно сказала Вера Петровна, — соберите свои вещи и приведите в порядок одежду.

Степан нехотя собрал разбросанные по столу вещи, поправил вывернутый карман и присел на стул, враждебно поглядывая на работников прокуратуры.

— Возьмите. — Холодайкин протянул ему записную книжку и фотографию. — Значит, будем упорствовать?

— В чем?

— В части Гридневой. Зачем вы ехали к ней?

— Я сказал, это не ваше дело.

— Где вы с ней фотографировались? — допытывался врио прокурора.

— Где надо, там и фотографировались.

— Азаров! — повысила голос следователь. — Не усложняйте свое положение. Вы же взрослый человек…

— Это вы всё усложняете, — огрызнулся Степан.

— Нет, разговаривать с ним невозможно, — развел руками Холодайкин.

Из кабинета врио прокурора раздался громкий голос младшего лейтенанта. И хотя он кричал что есть мочи, отдельных слов разобрать было нельзя. Все невольно затихли, прислушиваясь. И когда Семен Трудных замолчал, в прокуратуре наступила удивительная тишина.

Младший лейтенант вошел в комнату растерянный, вытирая носовым платком красное от волнения лицо:

— Неудобно получилось, очень нехорошо…

— Что такое? — строго спросил Холодайкин.

— Это квартира Людмилы Каминской. Народной артистки.

— Самой Людмилы Каминской? — вырвалось у врио прокурора.

Семен Трудных кивнул:

— Очень нехорошо получилось. Ругалась. Говорит, жаловаться будет министру связи. У нее сегодня ответственное выступление в Кремлевском Дворце съездов, а мы поднимаем среди ночи…