Змееловы

Зина вытерла платочком вспотевшие ладони.

— У меня к ней своих претензий нету. Так, обыкновенная женщина. — Эпова опустила голову.

— И все же? Вы девушка, должны были приглядеться к ней лучше ребят.

— Какая-то ненастоящая она. Не своя. С виду простая, а иногда слова какие-то говорит… не как простая. Все расспрашивала, интересовалась. Все-то ей любопытно, прямо везде залезет…

— А что именно ее интересовало?

— Да все. Сколько яд стоит, как пельмени делают, как грибы сушат, да можно ли мех на шубу достать, можно ли икру купить…

— Вы не замечали, какие у них взаимоотношения с Азаровым?

— Азаров меня не интересует. Как начальник и человек — он хороший, — резко ответила Зина и отвернулась.

— А у вас какие отношения с Азаровым?

— Если что говорят, так это выдумки! — запальчиво сказала Зина.

Вера Петровна скрыла улыбку.

— Ну хорошо. Может быть, все-таки их отношения были несколько иными, чем, например, с другими членами экспедиции?

— Что она липла к нему — это точно, — выпалила девушка и, спохватившись, добавила: — Это вам каждый скажет. Не я одна замечала.

— Хорошо. Вы еще что-нибудь о Гридневой не помните?

— Не знаю, удобно говорить или нет…

— Смотрите сами.

— Как-то она переодевалась, я заметила: белье у нее заграничное. Нет, не такое, как у нас продают. У нас в универмаге тоже есть чехословацкое, гэдээровское… А у нее совсем особое. На трусах сзади обезьяна нарисована и не по-русски написано…

— Обезьяна, говорите? — улыбнулась Вера Петровна. — Это бывает. Человек в Москве живет. Там в магазинах много заграничных товаров.

— Я бы такие трусы не надела. Срамиться только, — решительно сказала Зина. — В бане бы все засмеяли.

— Зина, а что, Азаров при больших деньгах?

— Степан Иванович? Что вы! Деньги у него не держатся. Как только получит, сразу спускает все. Отсылает старикам и… — Зина замялась, — жене тоже. Поедем в город, а он норовит заплатить за всех. Вот Клинычев лежал в больнице, Степан Иванович не знал, что и купить ему, за раз рублей двадцать пять истратил… А недавно даже у Анван одалживался, чтобы родителям послать.

— А как сейчас у вас в экспедиции? Работаете?

— Работаем, — вздохнула Зина. — Как же иначе? Только переживают все очень. Анну Ивановну жалко. И Степана Ивановича тоже.

— Хорошо, Зина. Мы еще, если будет надо, встретимся. Только сами понимаете, здесь мы о разном говорили…

— Понимаю, товарищ следователь. Я никому ничего не скажу. Да и незачем…

— Тогда на сегодня все.

…Вскоре у Веры Петровны состоялся очередной разговор с Холодайкиным. Ознакомившись с материалами дела, врио прокурора остался недоволен темпами расследования.

— Заносит вас, Вера Петровна. Много разговоров. Допрос надо вести конкретнее. Поверьте мне, я тридцать лет на страже закона…

— Мне кажется, главное — установить контакт с допрашиваемым. Человек раскрывается тогда, когда он чувствует, что с ним говорят искренне, затрагивают близкую ему тему…

— И говорит то, что надо ему, а не вам как следователю, — перебил Алексей Владимирович. — Поглядите, например, — он хлопнул ладонью по раскрытой папке, — Кравченко. Сведений много. И совсем нет того, что нас с вами может заинтересовать.

— Из разговора с Кравченко я узнала больше, чем прочла бы в десяти книжках, — нахмурилась Вера Петровна.

— Я не хочу вмешиваться в ход следствия, но вы учтите, что в дальнейшем… — назидательно сказал Холодайкин. — И обратите внимание на отношения Азарова с Гридневой. Не покрывает ли он ее?

— Но тогда он покрывает и Зину Эпову. Он не сказал, что она тоже занималась взвешиванием и фасовкой яда.

— А вы внимательно прочтите показания Эповой. Сейф был часто открыт. Ключ он доверял другим. Стало быть, изъять яд мог каждый. Что это — халатность? Или симуляция халатности? Разберитесь во всем этом. Пусть Кравченко руководитель экспедиции. Но ведь яд в подотчете у бригадира. По закону он даже ей не имел права передавать ключ от сейфа. Для чего существует инструкция, правила?

— Он доверял Кравченко. И по-моему, она достойна такого доверия.

— Я не говорю об этом, — досадливо поморщился Холодайкин. — Сам факт важен, обстановка в экспедиции. Этакая коммуна…

— Насколько мне кажется, доброжелательная обстановка.

— Ладно, — вздохнул врио прокурора. — Вы лучше скажите, послали флакончик на экспертизу?

— Да. На дактилоскопическую и химическую.

— Что предпринято в отношении выяснения местопребывания Гридневой?

— Этим я сейчас занимаюсь.

— Занимайтесь, занимайтесь. Загадочная особа, — сказал Холодайкин. — И постарайтесь уложиться в срок. Я не против книг, Вера Петровна, но жизнь иногда такое подстраивает, что не лезет ни в какие рамки. И что вы пасуете перед незнакомыми вещами?.. Ну, змееловы. Люди остаются людьми. Будьте более строгой и жесткой.

После этого разговора расстроенная Вера Петровна излила душу Земфире Илларионовне, чтобы как-то успокоиться.

— Слышала, как он тебя распекал, — утешала ее секретарша.

— Честное слово, с Савиным легче было. Он никогда так не говорил…