Змееловы

— Что? Что случилось? — послышался голос Чижака.

— Опусти фонарь! Ты что, сдурел? Прямо в глаза… — сказал Христофор. — Дай пройти.

— Что с ней? — снова испуганно спросил Веня, освобождая дорогу.

— Не видишь, человеку плохо! Да помоги же вынести ее на воздух!

Чижак, не выпуская из рук фонарика, подхватил Олю под руки, и они наконец вынесли ее на улицу. Веня кинул на траву куртку. На нее положили девушку. Вася тоже суетился, забегал вперед, но только мешал. Окончательно выведенный из себя Горохов влепил ему затрещину:

— Не лезь под ноги, чурбан! Ты что, пьяный?

Вася покорно отскочил в сторону.

— Ни капли не брал, клянусь! — И это было действительно так.

Из вагончика спустилась Зина, за ней — встревоженный Клинычев с керосиновой лампой в руках.

— Змея? — с тихим ужасом спросила Зина.

— Обморок, обыкновеннейший обморок! — раздраженно сказал фармацевт. — Дайте поскорее нашатырь! В аптечке. (Зина бросилась в операционную.) Постой! — скомандовал Христофор. — Веня, не стой истуканом, посвети Зине. (Чижак без слов последовал за девушкой.) Леня, подними выше лампу! Вот так. — Горохов расстегнул воротник платья Гридневой. Потом несколько раз похлопал ее по щекам.

— Зачем это? — удивился Леня.

— Свети получше, — сухо бросил Горохов.

Зина принесла ампулу с нашатырным спиртом, раздавила ее, смочила вату и подала Христофору. Оля начала приходить в себя.

— Веня, воды! — уже спокойнее приказал Горохов.

Чижак принес полную кружку. Христофор брызнул водой в лицо Гридневой. Та открыла глаза и судорожно вдохнула воздух.

— Леня, принеси из лаборатории войлочную подушку с кресла, — продолжал отдавать распоряжения фармацевт. — А вы, Оля, попейте водички. — Он помог девушке напиться и успокоил: — Ничего, бывает.

— Я присяду, — приподнялась Оля. Она обвела всех затуманенным взглядом. Ее устроили на войлочной подушке. — Спасибо, ребята. Ну вот, как будто и порядок. — Она слабо улыбнулась: — Доставила вам хлопот…

— Ничего, — радостно сказал Чижак. — Лишь бы вам стало хорошо.

— Вот видите, недаром Анван заставляет каждые полчаса делать перерыв. — Зина укоризненно покачала головой, будто это относилось ко всем, а не только к Оле.

Вася порывался тоже что-то сказать, но Христофор Горохов обрезал:

— Ступай-ка ты, Вася, выключи движок. И вы, ребята, можете идти спать. Я посижу с Олей.

Вася уныло поплелся к вагончику. Веня, Леня и Зина последовали за ним. Горохов присел на бревне. Оля, опершись о пень, молча смотрела в звездное небо.

— Слабонервная дура, — сказала она наконец.

Христофор не расслышал, что она сказала. Но переспрашивать не стал.

— Вам сейчас надо прилечь, — настойчиво предложил он девушке. — И постарайтесь уснуть. Ушиблись? Голова не кружится?

— Слабость… Но я посижу еще, пройдет. Надо прибраться в лаборатории. Я там устроила небось разгром…

— Вам надо в постель, — строго сказал Христофор. Он помог Оле подняться и повел в вагончик.

Гриднева тихо попросила:

— Прошу вас, не говорите про Васю. Он ведь не хотел меня напугать, а вот получилось…

Христофор кивнул. Уложив Олю спать, он вернулся в лабораторию, собрал в совок разбитые стекла, подмел с пола осколки и хлористый кальций, высыпавшийся из эксикатора, выбросил мусор в ящик из-под приборов и, убедившись, что комната снова приняла опрятный вид, отправился спать.

17

Утром лагерь разбудил треск мотоцикла. Сеня Трудных подкатил прямо к жилому вагончику. Из коляски вышла девушка в почтовой форме с красным от холода лицом.

— Постучи, постучи, — сказал младший лейтенант почтальонше. — Спят небось без задних ног.

Но уже из двери показалась взлохмаченная голова Горохова.

— Здрасте! Гридневой телеграмма. Молния. — Девушка помахала в воздухе бумажкой с синей полосой.

Сеня отдал честь Христофору и улыбнулся, как старому знакомому.

— Сейчас, погодите, — буркнул фармацевт. Он постучал в комнату к девушкам и, услышав голос Гридневой, крикнул: — Оля, вам телеграмма!

В комнате послышалась возня, и Горохов скрылся на мужской половине, чтобы натянуть брюки и куртку.

Оля вышла, на ходу застегивая кофту. За ней спустилась Зина в халате.

— Привет, Варя! Здравствуйте, Сеня! — помахала она рукой.

— Телеграмма вот, — показала Варя. И обратилась к Оле: — Вы Гриднева будете?

— Я.

Почтальонша подала Оле телеграмму. Оля прочитала ее и присела на ступеньку.

— Вы не переживайте, обойдется, может быть… — стала утешать ее Варя, которая, видимо, успела краешком глаза прочитать содержание.

— Это чтой-то? — послышался из вагончика голос Васи. — Время сколько?

— Спи, — ответил Христофор. — Шестой час.

Он вышел из вагончика. Оля молча протянула ему телеграмму. Когда Горохов пробегал ее глазами, не смог удержаться от восклицания:

— Господи, опять на вашу голову! А может быть, что-то перепутали? — Оля отрицательно покачала головой; Христофор поспешно сказал: — Надо ехать. Деньги у вас есть?

Оля кивнула.

— А ваши часа в четыре поговорили с Москвой и ушли спать в гостиницу, — рассказывала Варя. — Потом эта телеграмма.

— Кто сегодня дежурит? — спросила Зина.