Змеелов

Ограда школы была за спиной, одноклассники, с любопытством оглядываясь на нового человека, огибали Женю и остановившую ее женщину, а пожилой охранник дядя Сережа бдительно шевелил усами на стульчике на крыльце школы. Если прибавить к этому оптимистичный весенний гомон птиц и снующих перед оградой прохожих, то можно понять, почему девочка не испытала ни капли беспокойства.

– Тьи вилосла! – Женщина рассматривала Женю… со странным выражением на лице.

Вообще-то, бабушки и дедушки (в этом месяце она жила у родителей папы, благо, родители мамы и папы жили почти рядом) учили ее не разговаривать с незнакомыми людьми. Но незнакомых людей они описывали, как подозрительных небритых дядь. Про красивых улыбчивых теть с внешностью известных заграничных кинозвезд они ничего не говорили!

К тому же эта женщина испытывала большие трудности с буковой «Р». Говорила, как маленькие дети. Это было смешно. Не подозрительно, не страшно, а именно смешно. Видимо, тетя была иностранкой. Вау, а вдруг, это и есть Скарлетт Йоханссон?!

– Гуд афтенюн! – Женю учили быть вежливой. – Май нейм из Женя.

Она еще хотела спросить, как зовут тетю (это легко – «Уотс ё нейм?»), но постеснялась.

– Я знаю, как тебя зовут. – Женщина тряхнула короткими белоснежными волосами в аккуратной прическе и заулыбалась еще шире. – Женя Кьечьет! Давай все-тьяки по-лусски.

Женя удивилась – тетя ее, оказывается, знала, а она тетю – почему-то нет. У Жени не было знакомых иностранок. Тем более, таких красивых!

– А откуда вы меня знаете? Вы же иностранка!

– Я тьебе хаскажу. Ето интье’есная истойия. Тьи сейчас домой? А куда именно?

Тут Женя забеспокоилась. На ОБЖ старший лейтенант полиции Алексей Георгиевич им рассказывал, что посторонним людям ни в коем случае нельзя говорить, где живешь и кто твои родители. За исключением случаев, когда потерялся. Женя, совершенно точно, не потерялась, значит, говорить о доме нельзя! Она отступила на шаг назад.

Женщина слегка нахмурилась, но тут же заулыбалась и присела на корточки. И ее прежний вопрос сразу перестал вызывать опасения. Женя обратила внимание, какой красивый брючный на женщине костюм и какие у нее «вкусные» духи.

– Нье бойсья. – Широко улыбалась женщина. – Я знаю гиде тьи жьивьешь! И я сама тьебя пьёвожью! Хоёшье?

– И куда же, гражданочка, вы собрались вести ребенка? – вопросил хриплый мужской голос.

Белесые брови на идеальном лице отразили легкое удивление. Женщина встала и обернулась.

Оказывается, пока они разговаривали, рядом незаметно появился школьный охранник дядя Сережа, шевеливший своими пышными рыжими усами в данный момент подозрительно.

– Домой, – спокойно ответила женщина. – Сильеневий бульварь, сольёк, или Изьмайловский бульваль, шестесьять семь…

Дядя Сережа вопросительно посмотрел на Женю, и та неуверенно кивнула – красивая тетя, действительно, знала, где живут родители мамы и родители папы.

– На родственника ребенка вы не похожи, – сделал очевидный вывод дядя Сережа.

Женя увидела, как из-за спины дяди Сережи вышли, будто из воздуха соткались, двое огромных мужчин в черных-пречерных обтягивающих костюмах, подчеркивающих могучие фигуры. Вокруг них дрожал воздух, будто в жаркий полдень над дорогой.

Она уже хотела крикнуть дяде Сереже, чтобы предупредить его, но один из мужчин опрометчиво положил ладонь на плечо охранника, за что тут же и поплатился. Вздрогнули одновременно оба – и «черный человек», и дядя Сережа. Но «черный человек» вздрогнул куда сильнее, слегка согнулся, прижав руки к животу, и, спотыкаясь, отступил на несколько шагов.

– Ай! Не пугай так пенсионера, хлопчик! – возмутился дядя Сережа.

– Яхид! – бросила женщина раздраженно.

И люди в черных костюмах сделали несколько торопливых шагов назад, отступив от дяди Сережи. Оказывается, их уже обступили еще четыре или пять «черных» – Женя не успела сосчитать – после команды женщины они куда-то подевались. Остались только те двое, что подходили к дяде Сереже.

Странно, но проходящие мимо люди не обращали на происходящее никакого внимания – равнодушно огибали их группу, даже не бросая взгляда.

– Прыткие хлопчики, – процедил дядя Сережа, хмуро оглядываясь и растирая левую кисть. – Но бараны баранами. До фсошных «физиков» – как до Стамбула по-пластунски… – Усы дяди Сережи шевелились гневно. – Так кто ты такая, красота? Хлопчики упакованы интересно – не слышал я о таких костюмчиках. Язык коверкаешь сильно, но по-русски чешешь бойко…

«Красотой» дядя Сережа называл девочек. Мальчики у него были «хлопчиками». Но «красотой» были удостоены называться далеко не все девочки. Вот, например, Женю «красотой» называли аж четыре раза! А Нинку Патрушеву – ни разу! И правильно – Нинка вредная! Ну, какая из нее «красота»?

Женщина приблизилась к дяде Сереже и протянула ему маленькую темно-красную книжечку с золотым рисунком. Женя знала, что, скорее всего, там изображен двуглавый орел и какая-нибудь надпись.

– Дольгоё отсютьствие пьяктики.

Движение женщины были настолько плавными и пластичными, что Женя невольно засмотрелась.