Змееборец

Насчет же самой Блазни он думал, когда не работал над личиной. И пришел к выводу, что, коль скоро, на родине ей хватало песен и обрядов, стало быть, кормится она, скорее как дух, нежели, как тварь, несмотря на то, что предпочитает пребывать в тварной, телесной форме. Собственно, о том, что Блазня – дух он знал с самого начала, но ее стремление пожирать человеческую плоть сбивало с толку. Пришлось как следует поразмыслить, чтобы додуматься до идеи, лежащей, чуть не перед носом: Блазне должно быть достаточно малого количества крови и добровольного желания людей этой кровью поделиться.

Весной или летом ей, пожалуй, даже здесь хватило бы обрядовых песен, причем, совсем не обязательно тех же самых, какие она привыкла слушать дома. Но зима – особое время. Мертвое время.

Так что, кровь в обмен на защиту – это честный договор. Потому что Блазня была в состоянии защитить десятиградцев. Эта девчонка умудрилась гонять со своих угодий – роскошных угодий, с деревней, с людьми, с пищей – всех, кто претендовал на ее территорию, как до разгрома князя, так и после, когда жизнь отступившейся нечисти сильно осложнилась. И сейчас ей нужно было просто продолжать это делать. Только охотиться уже не было необходимости. Люди – вот они, рядом.

Донести эту простую мысль до самих людей оказалось сложнее. Первой реакцией Хаэрмана Вондела, нынешнего командира отряда, был категорический отказ отдавать свою кровь кому-то, или чему-то, непонятному и жуткому. Это неестественно, отвратительно, и противно Творцу.

По мнению Эльрика, неестественно и отвратительно было бы предпочесть смерть возможности спасения. А еще, по его мнению, было бы не слишком красиво, пожать плечами, сказать: «поступайте, как знаете», и предоставить людей участи, которую они сами выбрали. Поэтому он не отступился. Просто стал искать более подходящие слова.

С людьми здесь, вообще, было сложно. Эльрик уже понял, что в их представлении нелюди, если и обитали в мире, то где-то в таких далеких краях, куда не забирались даже десятиградские и готские корабли. На другой стороне земли, например. Или в подземных полостях. Или… нигде. Тот же Вондел считал себя человеком образованным, и до недавних событий прекрасно понимал, что никаких нелюдей, чудовищ, нечисти и магов просто не существует. Есть лишь человеческая фантазия, человеческая глупость и человеческие суеверия.

Кое в чем Эльрик готов был с ним согласиться. Нелюдей в мире действительно не существовало. Возможно, до этой зимы, в мире не было и нечисти. Однако времена изменились, и Вондел вынужден был принять перемены. Точно так же ему пришлось принять тот факт, что приблудный эзисец знает о глупых сказках и нелепых мифах гораздо больше, чем венедские язычники, даже жрецы. По крайней мере, этот эзисец нашел способ договориться хотя бы с одной нечистой тварью. И, до тех пор, пока они вынуждены были оставаться в этой деревне, наверное, следовало принять диктуемые обстоятельствами условия жизни. Условия выживания.

Просто сделка. Не совсем обычная, так ведь и ситуация, мягко говоря, выходит за рамки обыденности.

Вондел рассчитывал на то, что гонцы, отправленные из Забудовы еще в середине зимы, уже добрались до столицы, передали Великому Князю весть о страшных делах, творящихся на севере. Весть о том, что светлый князь Забудовы, идет с дружиной и ополчением воевать нечистую силу. Вондел рассчитывал на то, что Великий Князь и его дружина будут готовы, когда в столицу прибудет другой гонец, который расскажет о разгроме забудовцев, и о том, что нечисть сама медленно двинулась в наступление.

Вондел ждал Великого Князя и его победоносные войска. Но понимал, ничуть не хуже, чем Эльрик, что армия доберется сюда не раньше начала лета. Это, если очень поспешит, и если не случится никаких накладок.

А Блазня первую порцию крови заглотила залпом, просто вылила в себя. Облизнулась, и улыбнулась, довольная:

– Хорошо.

Непонятно было только, надолго ли ей хватит одной кормежки. Это еще предстояло выяснить. Сытая, довольная, похорошевшая, Блазня умчалась на обход своих владений. И вернулась через несколько часов, по-прежнему сытая, но уже злая.

– Там, где мы встретились, кто-то был, – сказала она Эльрику, – прилетели по небу, много разных. Ходили, нюхали, искали. Весь склон облазили, и опять улетели. Они тебя искали, точно говорю. Зачем, а? Или ты с Чешуйчатым Господином сильно поссорился? Тогда нам всем из-за тебя беда будет.

– Блазня, – сказал Эльрик с чувством, – ты прелесть!

Обнял ее, взвизгнувшую, но не сопротивляющуюся, и расцеловал в обе щеки.

– Чего ты? – она поморгала, неуверенно улыбнулась, – чего вдруг, а?

– Ты их не бросишь, – объяснил Эльрик, – раз сказала «нам», значит, уже не бросишь.

– Конечно! Зачем мне, если меня и привечают, и угощают? Где я еще таких людей найду? А ты-то что же? Почему тебя слуги Чешуйчатого Господина ищут?

– Не знаю пока, – Эльрик подумал… решил, что, пожалуй, догадывается, но покачал головой, – не знаю. Надеюсь, выяснить по дороге.

Он ушел на следующий же день.