Змееборец

Стандарты судеб, форматы мыслей,
Кресты распятых запретных смыслов.
Дорог широких прямые стрелы,
Мир не бескраен – в нем есть пределы.
По синусоиде через овраги,
В обход всех правил – судьба бродяги.
Беда бродяги. Отмерить жалость
По строгой норме. Еще осталось
Ему напомнить, что есть на свете
Прямые стрелы дорог к победе,
Стандарты мыслей, форматы судеб…
Пренебреженье во взглядах судей.

Еще осталось ему заметить,
что есть порядок на этом свете,
Что без дороги ходить опасно,
Что нету хуже – прожить напрасно
все эти годы. И нет свободы
Ходить где хочешь. На все вопросы
Даны ответы. И все невзгоды —
от недоверья. Все очень просто:
Стандарты судеб, форматы мыслей,
Кресты распятых запретных смыслов.
Дорог широких прямые стрелы,
Мир не бескраен – в нем есть пределы.[63]

Искренне насладиться изумленным лицом Эльрика. Опередить вопрос, уже готовый сорваться с черных губ.

– Да. Это был я.

И вдруг почувствовать собственную древность. Четыреста лет… Тарсграе, да он ведь ровесник Легенде. Его жизнь для Эльрика – история, закончившаяся несколько веков назад.

– Ретешр![64] – эмоционально рыкнул де Фокс, все еще не до конца осознав то, что услышал. Мы изучали историю религий, всплеск рилдиранства… «Хисстары» – грандиозная, так и не объясненная мистификация. Наши священники говорили, что этим ребятам покровительствовала Сила. Мы не считаем Рилдира богом. Да ты и сам знаешь.

– Знаю, – кивнул Йорик. – Он сказал мне. Потом. Он действительно не бог, а Сила, точнее – Представляющий Силу. Богом был Тарсе.

– Но «хисстары»… анласитская церковь объявила их мошенниками, джэршэиты в кои-то веки согласились с анласитами. Такое подозрительное единодушие. Я нигде не видел упоминаний о том, что «хисстары» были преступниками. Их бывший лидер… – снова пауза, и выражение лица Эльрика очень трудно истолковать, тут и растерянность, и узнавание, и досада на собственную неспособность сообразить сразу и все. – Их бывший лидер, по прозвищу Орк, убил человека, – Эльрик говорил все медленнее, как будто по два раза осмысливал каждое слово. – Но это было единственным преступлением. По крайней мере, единственным, вошедшим в историю.

– Самым громким, – Йорик пожал плечами. – Эльрик, ты знаешь о культовой группе под названием «Хисстары», о людях, благодаря которым, чуть было не оказались пересмотрены взгляды на Рилдира и Икбер-сарра. Об одной из величайших загадок новейшей истории… Я достаточно самодоволен?

– Ты достаточно отстранен, чтобы вспоминать эту историю почти без грусти. Я понял тебя, командор. «Хисстары», о которых знаю я, были слишком круты. Понятно, что они не обносили магазины и не угоняли на продажу дорогие тачки. Убийства пристали им куда больше. Хотя бы одно убийство. Но – бывший лидер?

– А я и был бывшим. Я не светился. Моими были только…

– Стихи! – Эльрик вскочил, метнулся из угла в угол, сверкнул на Йорика глазами, – мит перз, командор, ну, конечно же! Стихи и музыка. Но до моих времен не дожило почти ничего. Обрывки текстов, записи на рассыпающихся кристаллах. Ты знаешь, что все четыре церкви, обгоняя одна другую, стремились спрятать все, что осталось после «Хисстаров»? Не уничтожить, а именно спрятать. Зеш! О чем я? Конечно, ты знаешь. Когда мы вернемся…

Метаморфоза была мгновенной, Йорик даже не успел сообразить, что произошло. Мазнуло по глазам вспышкой серого, демонического света, и Тресса – прелестный ангел, нежная и ласковая, обняла его сзади за плечи.

– Когда мы вернемся, – мурлыкнула она на ухо Йорику, – ты вспомнишь все песни, ладно? Вспомнишь для меня.

– По-твоему это честно? – он старался не смеяться, старался говорить строго, но трудно не смеяться когда тобой так беззастенчиво манипулируют, даже не пытаясь это скрывать.

– По-моему, это честно. По-моему, Йорик, только так и надо поступать. Вот ты не можешь стать женщиной, а если бы мог, ты бы не спрашивал, честно это или нет. Это же, – Тресса на цыпочках протанцевала вокруг него, щелкнула пальцами, – так естественно, дэира. Что может быть честнее твоей собственной природы? Но куда они делись потом? Действительно вознеслись? А ты? Где ты был все те годы… сколько же, – она нахмурила брови, – восемнадцать лет. «Хисстары» просуществовали восемнадцать лет, прежде чем исчезнуть. Так. Стоп.