Злые вихри

Онъ не могъ не видѣть, что его вовсе некраснорѣчивые разсказы производятъ на Алину подавляющее впечатлѣніе. Соблазнъ былъ грубый, избитый; но и такого даже соблазна оказывалось за глаза довольно въ эти осенніе, безнадежные дни.

И князь продолжалъ подливать масла въ разгорѣвшееся воображеніе Алины.

Онъ вернулся чрезъ два дня и принялся за то же. А когда проглянуло солнце и грязь немного пообсохла, онъ пріѣхалъ въ покойномъ ландо, уговорилъ больную и повезъ ихъ къ себѣ въ Петровское, обязавшись доставить обратно засвѣтло.

Петровскій домъ былъ обновленъ и послѣ жалкаго домика не могъ не показаться Алинѣ настоящимъ раемъ. Вотъ тутъ-то она окончательно поняла свое призваніе и увидѣла, что именно ей теперь остается, какой можетъ быть для нея выходъ.

Но она любила Аникѣева, она еще не остыла послѣ его поцѣлуевъ, и если бы князь вздумала, глядѣть на нее влюбленными глазами и говорить ей о своемъ чувствѣ, она отвергла бы его предложеніе съ негодованіемъ и ужасомъ. Князь не сдѣлалъ, да и не могъ сдѣлать такой ошибки. Онъ долженъ былъ дѣйствовать «на чистоту», не скрылъ отъ нея ничего, прямо и цинично высказалъ свои требованія, выяснилъ ей еще безцеремоннѣе и грубѣе всю безвыходность ея положенія, очень ясно намекнулъ ей, что подозрѣваетъ ея отношенія съ Аникѣевымъ, но что это ничему не мѣшаетъ, если она хочетъ впредь быть «благоразумной».

Онъ ошеломилъ ее, не далъ ей возможности вовремя остановить его, заставилъ выслушать все до конца и спокойно заключилъ словами:

-- Подумайте и обдумайте хорошенько. Жизнь -- не шутка!

Еслибы установилась хорошая погода, еслибы на слѣдующій день вернулся Аникѣевъ, Алина все же никогда, быть можетъ, но превратилась бы въ княгиню и владѣтельницу Петровскаго. Но погода на слѣдующій день была адская; больная мать простудилась немного во время поѣздки и кашляла невыносимо. Когда, чрезъ три дня, пріѣхалъ изъ Петербурга Аникѣевъ, Алина уже все обдумала, все рѣшила и встрѣтила его совсѣмъ преображенною.

Ей было очень трудно, очень тяжело, она ночью плакала и даже въ отчаяніи билась головой объ стѣну. Она писала «своему Мишѣ» письмо за письмомъ, клялась ему въ вѣчной любви, выставляла свое рѣшеніе неизбѣжной, тяжкой жертвой, рвала эти письма и не послала ни одного изъ нихъ.

Аникѣевъ явился опять, добивался объясненія, но такъ и не добился. Алина не отходила отъ матери, которой было очень нехорошо. Онъ все же нашелъ возможность шепнуть, что Лидія Андреевна ни за что не соглашается на разводъ, что безъ ея согласія ничего нельзя сдѣлать и что имъ остается одно -- уѣхать скорѣе за границу. Алина показала глазами на мать, а потомъ молчала и старалась не глядѣть на него.

На слѣдующее утро она извѣстила его, что выходитъ замужъ за князя, что это единственное, остающееся ей въ ея положеніи, что она проситъ его ѣхать теперь въ Петербургъ, гдѣ они скоро должны встрѣтиться, и встрѣтиться друзьями, родными..

Вотъ какъ было дѣло.

Алина осталась вѣрной Аникѣеву, она долго о немъ думала, томилась по немъ; но сумѣла побѣдить въ себѣ голосъ страсти, такъ что, наконецъ, почти его не чувствовала. Къ тому же въ первый годъ ее отвлекала предсмертная болѣзнь матери, а потомъ тоска по ея утратѣ. Мало-по-малу она втянулась въ свою новую жизнь, ставила себѣ цѣли и, достигая ихъ, испытывала удовлетвореніе. Она добилась многаго, и князь до сихъ поръ могъ только гордиться своимъ выборомъ. Давно ли его не впускали ни въ одинъ мало-мальски порядочный домъ, а теперь вотъ онъ сдѣлался, хоть и въ роли «la bête», неизбѣжнымъ украшеніемъ всѣхъ великосвѣтскихъ собраній. Уже послѣ полученія дѣдовскаго наслѣдства онъ никакъ не могъ достигнуть хоть сколько-нибудь «приличнаго положенія», а теперь для него открыта самая завидная почетная перспектива и скоро скоро онъ будетъ видѣть блескъ и золото не только вокругъ себя, но и на себѣ самомъ. Всѣ эти чудеса совершила Алина, одна она, и ей все, самое трудное, такъ легко, быстро и незамѣтно, удается. Онъ слушается ее во всемъ, дѣйствуетъ и говоритъ согласно ея предписаніямъ и дѣло «катится какъ на резиновыхъ шинахъ», по его любимому выраженію...

И все это для Аникѣева? Алина думаетъ теперь, она увѣрена, что все это только для него, для него одного, что она всѣ эти шесть лѣтъ жила и дѣйствовала съ единственной цѣлью дожить до минуты, когда можно будетъ сказать ему: «теперь подо мною твердая, непоколебимая почва, теперь, о, вѣчно возлюбленный, приди въ чертогъ мой и вкуси со мною счастье!»

Алина не останавливается на вопросѣ о томъ, почему же именно теперь пришла «эта минута». Развѣ она не могла прійти и годъ, и два года тому назадъ? Вѣдь, ужъ давно подъ нею «твердая почва». Да и что-жъ, развѣ это она, чарами своей любви, вызвала Аникѣева на вечеръ къ Вилимской-Талубьевой, гдѣ съ нимъ встрѣтилась? Аникѣевъ за эти года могъ сто разъ умереть, сойти съ ума, безумно полюбить другую женщину, устроить свою жизнь такъ, что никогда бы и не встрѣтился съ Алиной. Что сталось бы тогда съ шестью годами ея жизни, съ ея цѣлью «создать счастье для несчастнаго избранника своего сердца»?