Злые грибы

Некоторое время у Елены Петровны была надежда на свою мать — бабушку Галю, но ее вдруг неожиданно попросили поработать. Пенсия у нее была не большой, и она согласилась. Тогда Елена Петровна обратилась к мужу, чтобы он как можно скорее связался по телефону со своими родителями.

— Сеня попроси свою мать — бабушку Надю или на крайний случай отца — дедушку Володю может быть кто-нибудь из них приедет к нам и побудить какое-то время с Евгешей. А там мы уж что-нибудь придумаем. Но Семен Владимирович звонить отказался.

— До каких пор, — сказал он, — мы будем держать сына в городе, в четырех стенах. Ему нужно солнце, свежий воздух, свобода действий. Он ведь у нас под постоянным присмотром: шага не может ступить без разрешения. А потом вспомни, — Семен Владимирович на мгновенье прервался, затем продолжил, — вспомни, сколько раз бабушка Надя и дедушка Володя просили нас, чтобы мы привезли внука к ним. Они уже старые и у них нет сил, да и возможности часто ездить в Москву. Так что я считаю его нужно отвезти на лето в село.

— Нет, ни пущу, — тут же возразила Елена Петровна. Ей не хотелось расставаться с сыном.

— Пойми, — сказала она мужу, — как бы не было Евгеше хорошо у бабушки и у дедушки, но ты же сам всегда говорил, что он в своих кошмарах видит, шумящий от непогоды лес и сам же предлагаешь отправить его в село. В село, где лес виден из окна.

— Да, предлагаю, так как другого выхода у нас просто нет. Нет, как ты это не понимаешь!

По сопротивлявшись, Елена Петровна согласилась с доводами мужа и стала собирать сына в дорогу.

Однако, прежде чем Семен Владимирович нашел время, чтобы отвезти Евгешу, она успела предъявить ему ряд требований, которые он должен был довести до сведения своих родителей и дать ей слово, что они будут выполняться.

— Да-да, я все сделаю, как ты хочешь, все! — сказал Семен Владимирович. — Можешь не беспокоиться.

После этого не очень приятного договора, вечером отец с сыном отправились на вокзал, сели в поезд и поехали. Сын о чем-то спрашивал отца. Тот невпопад отвечал. Наконец, они разложили постель и уснули. Сквозь сон, как сквозь шум леса, Семен Владимирович слышал чьи-то голоса — это на промежуточных станциях садились люди, с трудом приоткрывал глаза, и снова их что-то неподвластное ему закрывало. В себя он пришел только утром. Его на конечной станции поднял Евгеша. Они быстро собрались и вышли из вагона. Затем отправились на автовокзал и продолжили свой путь на автобусе.

Село, в которое приехал отдыхать Евгеша, располагалось на возвышенности, окруженной лесами. Оно было большим и имело все необходимые для современной жизни элементы цивилизации: во многих домах были холодильники, телевизоры, радиоприемники и даже телефоны.

У мальчика, когда отец принялся перечислять улицы, вначале назвав свою улицу, на которой он вырос, а затем уже остальные, не хватило на руках пальцев. Многие из улиц были заасфальтированы.

В селе была церковь, время от времени заполняемая старушками, Дом культуры, где молодежь смотрела фильмы или же танцевала под магнитофон, большая двухэтажная школа, библиотека, поликлиника, больница.

Дом, в котором Евгеше предстояло прожить целое лето, стоял на окраине села. Он был большой, каменный на три окна с железной крышей. Усадьба, стараниями дедушки Володи, была огорожена высоким забором. У окон дома, по весне цвела черемуха, и, распускался, заслоняя высокое солнце каштан.

За дорогой, черной лентой, бегущей в город, районный центр, виднелся Чуров лог, заросший лозняком, ольховником и прочей влаголюбивой порослью, чуть далее Лукьяновский лес.

После обеда и небольшого отдыха бабушка Надя отправила Семена Владимировича вместе с Евгешей навестить родственников. Семен Владимирович идти не хотел, но бабушка Надя настояла.

«Поход» Евгеше понравился. Вечером, когда они возвратились домой, внук с удовольствием делился с ней своими впечатлениями, а вот Семен Владимирович если и открывал рот, то был не многословен, кроме слов: «да» и «нет» он ничего не знал.

Бабушка Надя, глядя на него, хмурилась:

— Сеня, ну что же ты так? К кому нужно было сходить, не сходил. Брата родного навестить святое дело и то не зашел. Рядом был, в ста метрах…

За годы жизни на чужбине, в далекой Москве сын очень сильно изменился: в детстве по его глазам Надежда Кондратьевна могла читать — светлые-светлые, теперь потемнели — попробуй, догадайся, что у него на душе.

— Ох уж эти Волковы, — думала она. Внука бабушка Надя в счет не брала. Он был ясен и чист, но сын до неузнаваемости становился ей не понятным. — Вылитый отец, «благоверный» Владимир Иванович. Намучилась она с ним. Не раз убегала. Однажды, волчицей продираясь сквозь заросли Чурого лога, готова была даже пропасть в черноте болот. Спас Мрачный старик, лесник, живущий в Лукьяновском лесу. Тоже оказался из их породы, но более добрым и отзывчивым чем другие родственники. Сунул какую-то травку, просил попоить ее отваром своего Володю, да и самой попить.

— Ты попей, попей, вреда не будет, — сказал, словно пролаял Мрачный старик.