Зловещий шепот

Беспечно улыбаясь, словно бы вся эта история ее теперь вовсе не занимала, — впрочем, улыбка ее не была слишком веселой, — Фэй встала, быстро прошла вдоль стеллажей к двери, но вдруг остановилась и обернулась. Ее голова трогательно склонилась к левому плечу, лицо выражало детскую беспомощность. Майлз невольно соскочил с подоконника.

— Вы-то мне верите?! — воскликнула Фэй. — Скажите же, что верите!

Глава VIII

Майлз рассмеялся:

— Конечно, верю!

— Благодарю, мистер Хеммонд. Мне показалось, что вы в чем-то засомневались. Скажите!

— Нет, вовсе нет. Дело в том, что сообщение профессора Риго прервалось где-то на середине и кое-что мне осталось неясным. К какому выводу в конце концов пришло следствие?

— Они пришли к заключению, что это — самоубийство.

— Самоубийство?

— Да.

— Но на каком основании?..

— Думаю, на том основании, — сказала Фэй, робко и чуть капризно подняв красивые брови, — что не смогли найти другого объяснения и своим вердиктом спасли честь полицейского мундира. — Она запнулась. — И действительно, на рукоятке трости мистера Брука были обнаружены отпечатки пальцев только мистера Брука. Вы слышали про эту палку со стилетом?

— О да! Не только слышал, но и видел.

— Надо сказать, что полицейский хирург, милейший толстячок доктор Поммар, полностью отвергает версию самоубийства. С помощью какого-то технического приема, я не очень поняла какого, он доказал, что самоубийца не может нанести себе удар под таким углом, никак не может, разве что должен держать стилет за лезвие, а не за рукоятку. Но вот отпечатки… — Она пожала плечами и вздохнула.

— Подождите секунду! — воскликнул Майлз. — Я так понял, что еще пропал портфель с деньгами…

— Да, верно.

— Если никто не поднимался на башню, чтобы убить мистера Брука, то кто же, по их мнению, взял портфель?

Фэй отвела взгляд в сторону.

— Полагают, что в агонии, — ответила она, — мистер Брук каким-то образом… сбросил его через парапет в реку.

— А на дне реки искали?

— Да, сразу же.

— И не нашли?

— Ни тогда, ни после… и никогда.

Фэй, опустив голову, глядела в пол.

— Но они очень старались добраться до истины, — сказала она тихо, скребя кончиками ногтей по пыльным переплетам книг. — Этот случай наделал много шума во Франции в первую военную зиму. Бедная миссис Брук умерла той же зимой, как говорят — с горя. Гарри, как я уже сказала, погиб под Дюнкерком.

Потом пришли немцы, которые были рады развлечь общественность каким-нибудь сенсационным преступлением, особенно если оно вызвано… если оно связано с неблаговидным поведением женщины; оккупанты думали, что французская публика очень любит такие вещи и будет им причинять меньше забот. О, они постарались разжечь любопытство людей!

— Значит, немецкое нашествие застало вас во Франции? — спросил Майлз. — Но почему же вы не поторопились вернуться в Англию?

— Я не могла, — ответила Фэй. — Мне было не по себе.

Майлз повернулся к ней спиной и яростно стукнул кулаком по оконной раме.

— Простите. Мы чересчур много говорим обо всем этом.

— Ради Бога, не беспокойтесь! Мне безразлично.

— Нет, не безразлично! — Майлз взглянул в окно. — На этом самом месте я обещаю вам, абсолютно серьезно, что эта тема закрыта навсегда, что я никогда ее не коснусь, что никогда не задам вам ни одного воп… — Он умолк на полуслове. — Значит, вы не вышли замуж за Гарри Брука?

В тускло освещенной створке распахнутого окна он увидел усмешку на лице Фэй, увидел, как она откинула голову назад и опустила плечи, как закрыла глаза, сжала кулачки, — и взрыв истерического смеха буквально вдребезги разбил святую тишину библиотеки и поверг Майлза в неописуемое изумление: ничего подобного невозможно было ожидать от этой олицетворенной кротости.

Он быстро обернулся; мгновенное удивление захлестнула столь сильная волна сострадания и симпатии, что до любви оставалось не более шага и нервы уже не выдержали. Он рванулся к ней, сбив по пути с десяток книг и подняв тучу пыли. Именно в этот момент отворилась дверь и вошла Марион Хеммонд.

— Вы оба, — прозвучал спокойный голос Марион, разом покончивший со всеми безумствами, как хлопушка с мухами, — вы оба имеете представление о времени?

Майлз замер на месте, тяжело переводя дыхание; Фэй Сетон не двигалась, глядя, как всегда, в сторону кроткими голубыми глазами. Эта вспышка вполне могла быть видением в оконном стекле или слуховой галлюцинацией.

Однако напряженность, витавшая в воздухе, притушила лучезарный взгляд Марион.

— Уже почти половина двенадцатого, — продолжала она. — Хотя Майлз любит проводить ночь на ногах, мой долг позаботиться, чтобы вы не забывали о сне.

— Марион, ради Бога, не…

Марион внимательно на него посмотрела.

— Дорогой Майлз, будь добр, не сердись. Можете ли вы понять, — доверительно обратилась она к Фэй, — можете ли понять, почему со всеми на свете он мил и любезен, а на меня рычит, как лев?

— Я думаю, почти все братья таковы.