Зловещий миттельшпиль

Первое, что бросается в глаза и в нос — дым пожаров. Что-то сгорело и чадит на весь город, поэтому на улице удушливый смог, вернувшийся сразу, как прекратился дождь. Слабенький запашок гари чувствовался и во время дождя, но я не придал ему особого значения, ведь одиночные здания загорались и до этого — где-то проводка, где-то выжившие что-то нахимичили, но тушить пожар никто не ехал и квартиры или дома полностью выгорали. Сейчас же ясно, что горит по-крупному…

Второе, на что я обратил внимание — куда-то делись все машины.

Третье — воронки от снарядов. Васильевский остров мы не «обслуживали», потому что не было особого смысла бить туда, где отлично справилась мотопехота. Но теперь воронки есть, причём странных калибров. Были они мелкие, допустим, калибра до 76 миллиметров, но были также здоровенные, от снарядов калибра слегка выше, чем 152 миллиметра.

— Ты чего, воронок никогда не видал? — спросил Сергей Николаевич, когда я озадаченно рассматривал очередную дыру в земле.

— Видел-то я их много, — почесал я затылок. — Только вот калибр не тот.

— А какой должен быть? — спросил дядька с усмешкой.

— Вот эта вот, явно, от снаряда свыше двухсот миллиметров, — указал я на изучаемую воронку. — Конечно, может быть «Пион» или «Тюльпан», но их б/к израсходовали полностью в самые первые дни. Неужели кто-то привёз из резервов? Или морскими калибрами били?

— Нет, — покачал головой Сергей Николаевич. — Всё, вроде бы, верно излагаешь, но, всё равно, неправ. Это просто орудия не наши.

— А чьи тогда? — спросил я недоуменно.

— Фашистские орудия то, — усмехнулся Аршанин. — Где-то на окраинах они завелись, фашисты эти. И давай сразу долбать, долбаны проклятые, по старым координатам. Не смутило их, что тут всё как-то не так… Прекратили уже, вроде бы, надеюсь, насовсем.

Сразу же вспоминаются аномалии, притаскивавшие в наш мир красноармейцев, ещё каких-то мутных типов времён Гражданской, читывал, приносило… Ну и сразу вспоминаю тот видеоролик с танком «Тигр» в Польше, кадры немецкого реактивного самолёта под Минском — очень много странного.

Если у нас завелись на окраинах войска, блокировавшие Ленинград, то это большая проблема. Достаю телефон и начинаю гуглить.

— Семьсот двадцать тысяч, если ты хочешь прикинуть, сколько фашистов сидело под Ленинградом, — охотно сообщил мне Аршанин. — Нашлись эксперты, посчитавшие, сколько орудий перенесло — не меньше пяти десятков долбало одновременно. Надеюсь, сожрали сволочей эти зомби проклятые.

А могли и не сожрать.

— Только фашистов нам не хватало здесь, для полного счастья… — пробормотал я.

— Слыхивал я, что финны тоже есть, — сообщил Сергей Николаевич. — Они, суки, тоже участвовали в блокаде.

— Какая разница, финны, немцы или испанцы? — спросил я. — Придётся их всех под нож пускать. Жить с ультраправыми гомосексуалистами под боком — сам не хочу и никому другому не пожелаю.

— Тут ты прав, конечно, якорь мне в корму, — согласился Аршанин. — Только кто их под нож пускать-то будет? У них-то точно организация, люди на войне, а у нас? Каждый сам по себе, никакого единства, восточные суперы вон, только радовались в чатах, когда нас снарядами закидывали.

— Р̀азберёмся как-нибудь, — вздохнул я. — Лично возьму вопрос в свои руки. Мы почти пришли.

Укрепрайон грон-мэр тоже претерпел значительные изменения: у перекрёстков подняты бетонные башни высотой, примерно, в два этажа, возведены бетонные валы, призванные затруднить движение орды, колючую проволоку расставили повсюду, ДОТы из бетонных плит поставили с отличным прострелом в три из четырёх направлений — выглядит всё так, будто занимался специалист. Ну и ещё они захватили укреплениями весь квадрат «улица Карташихина — Шкиперский проток — Средний проспект — Наличная улица». Там, где никто не собирается ходить, возведены толстые бетонные стены со стальными шипами, окна бетонируют, иногда просто монтируя снаружи бетонные плиты из разбираемых для этого дела хрущёвок с соседних улиц. Грон-мэр замыслила создать сплошной укрепрайон, который допускает тактику постепенного оставления оборонительных линий в случае натиска превосходящих сил противника. Это разумно, потому что, при достаточной глубине обороны, большинству противников будет просто бессмысленно начинать штурм, ведь на каждой оборонительной линии придётся оставлять сотни или даже тысячи бойцов. Зомби это, конечно, не смутит, но в их случае как раз и будет эффективной тактика постепенного уничтожения орды.

Теперь я признаю, хоть раньше и сомневался, что моя грон-мэр имеет реальные шансы на создание жизнеспособной общины, которая сможет пережить происходящий апокалипсис.

— Чего так рано? — спросил со стены мужик в самодельной броне.

Он смотрел на нас через бойницу, держа в руках РПК-74. Такой огнестрел — это серьёзно.

— Встретили Дмитрия, Агаты Петровны внука, в метро, будь оно неладно! — ответил Аршанин. — Если он там ходит, то другие суперы и подавно! Ворота открывай!

Вместо ответа, часовой связался с кем-то по рации, после чего кивнул и дёрнул рычаг привода ворот.