Зловещий барьер

Мерно подрагивая, двигатели развивали скорость, на полмили опережающую скорость звука. Постепенно Грэхем уронил подбородок на грудь, веки его отяжелели и, потрепетав, закрылись. Убаюканный монотонной вибрацией двигателей и покачиванием самолета, он начал похрапывать.

Разбудил его удар колес о землю и стремительный бег по посадочной полосе. Вот и Вашингтон! Легонько толкнув пассажира в бок, пилот усмехнулся и кивнул на часы. Они показали отличное время.

Когда Грэхем вышел, к машине торопливо приблизились четверо. Двоих он узнал: полковник Лимингтон и лейтенант Воль. С ними было двое незнакомцев — высокие, плотные мужчины с властными манерами.

— Получил вашу телеграмму, Грэхем, — сообщил Лимингтон. Его проницательные глаза так и горели от нетерпения. Он достал из кармана бланк и прочитал вслух: — «Дело проясняется, от его исхода зависит судьба человечества. Необходимо доложить президенту. Встречайте армейским самолетом, прибытие два сорок». — Он взъерошил усы. — Я так понимаю, что ваша информация чревата страшными последствиями?

— Именно так! — Устремив в небо холодные, сверкающие глаза, Грэхем, казалось, выискивал там давая сигнал появления невидимых и незваных гостей. Вверху каменной преградой, заслоняющей конспираторов от всевидящих небес, высилась тяжеловесная громада здания Министерства обороны.

Аудитория была смешанная. В ней преобладали настороженное ожидание, внимание и легкое недоверие. Там был полковник Лимингтон, с ним Воль и двое правительственных чиновников, встречавших Грэхема в стратопорте. Слева от них беспокойно ерзали на своих местах сенаторы Кармоди и Дин, доверенные лица президента страны. Широкоплечий флегматик, сидящий справа, — Уиллетс С. Кейтли, глава разведывательной службы США, рядом с ним — его личный секретарь.

За ними — ученые, правительственные служащие, консультанты-психологи, всего две дюжины человек. Вот проницательное лицо, увенчанное белой гривой, — профессор Юргенс, ведущий в мире специалист по массовой психологии, или, как предпочитают говорить его друзья, «реакции толпы». Смуглый мужчина с тонкими чертами, выглядывающий из-за плеча Юргенса, — Кеннеди Вейтч, ведущий специалист по физике излучения. Шестеро слева от него — представители тысячи ученых, уже давно работающих над созданием волновой бомбы, преемницы атомной. Остальные — столь же компетентные специалисты, каждый в своей области, одни неизвестные, другие снискавшие мировую славу.

Внимание собравшихся было приковано ж Грэхему, чьи горящие глаза, хрипловатый голос и выразительные жесты доносили до их восприимчивых умов ужасную правду. Установленный в углу магнитофон с механической точностью фиксировал сведения, ставшие теперь общим достоянием.

— Господа, — начал Грэхем, — не так давно шведский ученый Педер Бьернсен вел поиски в неисследованной области науки; месяцев шесть назад его работа была успешно завершена: при этом обнаружилось, что границы человеческого зрения можно расширить. Этот блестящий результат ему удалось осуществить благодаря применению йода, метиленовой синьки и мескаля. И хотя до сих пор не вполне ясно, как именно данные компоненты реагируют друг с другом, сомневаться в их эффективности не приходится. Человек, прошедший обработку по прописи Бьернсена, способен воспринимать гораздо более широкий диапазон электромагнитных частот, нежели тот, что доступен обычному зрению.

Насколько более широкий? — раздался недоверчивый вопрос.

— Расширение происходит только в одном направлении, — ответил Грэхем, — в сторону инфракрасного диапазона. Если верить Бьернсену, граница проходит в пределах ультракоротких радиоволн.

— Неужели тепловидение? — раздался голос с места.

— Вот именно, тепловидение и даже сверх того, — подтвердил Грэхем.

Повысив голос, чтобы перекрыть возникший ропот изумления, он решительно продолжал:

— Каким именно образом достигается подобный эффект — предстоит поломать головы вам, ученым. Но во всем этом есть еще один поразительный факт, буквально вытащенный на свет Божий благодаря открытию Бьернсена, факт, который не может оставить равнодушным ни меня лично, ни нашу страну, ни весь мир. — Он сделал паузу, потом заявил прямо, без обиняков: — Господа, наша Земля принадлежит другим, более высоко развитым существам!

Как ни удивительно, не последовало ни гневного протеста, ни скептических смешков, ни даже гула изумления. Что-то удержало собравшихся некое общее чувство открывшейся истины или, быть может, ощущение полной искренности говорящего. Так они и сидели, как статуи, застыв на своих местах, устремив на Грэхема потрясенные, завороженные, тревожные взгляды. На лицах было написано: новость превзошла их самые фантастические ожидания.