Зловещее Проклятие

— Хелен, пожалуйста, примите мои извинения. Разумеется, вы и Каспиан — семья. Вас очень любил Люциан, а мы очень любили его.

Он поднял свой бокал, темно-красное вино поймало свет свечи, засверкав словно горсть гранатов.

— Тост. В память о моем покойном брате Люциане. И за то, чтобы похоронить прошлое.

Хелен бросила на него острый взгляд, но остальная часть компании просто повторила тост и отпила. Только Малкольм Ромилли не пил. Он уставился в свой бокал, когда за столом начались разговоры между партнерами по ужину.

— Вы ворожите? — спросила я дразнящим тоном.

Он поднял глаза.

— Прошу прощения?

— Старый народный обычай: вглядываться в хрустальный шар или миску с водой, чтобы предсказать будущее. Никогда не видела, чтобы ворожили с бокалом вина, но уверена, что это возможно.

Он подарил мне изумительно привлекательную улыбку.

— Я рад, что его светлость подумал привезти вас с братом, мисс Спидвелл. Полагаю, в присутствии новых людей мы сможем вести себя лучше, чем теперь. — Малкольм снова замолчал, долго глядя в свое вино, прежде чем ощутимо встряхнуться. — Простите меня. Я, кажется, витаю в облаках, и не справляюсь со своими обязанностями. Кстати, Тибериус говорил мне, что у вас страсть к нашим Glasswings. Он упоминал о моем намерении подарить вам личинки?

— Это очень щедро с вашей стороны.

Он махнул рукой.

— Я очень рад, что их колония может найти дом в вашем виварии. Чудо, что они выжили здесь. Малейшее изменение среды обитания или климата, и мы могли бы их потерять. Фактически, в течение нескольких лет мы считали, что они вымерли. Это был самый восхитительный сюрприз, когда они снова «расцвели».

Мы перевели разговор на другие предметы — о природных красотах острова, о трудностях проживания в столь отдаленном месте. Хотя мы порой отвлекались, чтобы перемолвиться с нашими соседями по столу, все же легко общались на разные темы. Еда была превосходной, за консоме следовали несколько блюд из рыбы. От жареного сома, деликатно приправленного лимоном, мы перешли к жареному тюрбо и омару с карри. Все это было свежим уловом, как наш хозяин заверил меня с явной гордостью.

— Наши воды одни из самых изобильных во всей Англии, — похвастался он. — К счастью для нас.

— На самом деле?

Малкольм улыбнулся.

— Мы католическая семья, мисс Спидвелл, и сегодня пятница.

Беседа возобновилась во время десерта. После того, как мы закончили, я заметила, насколько умным было кондитерское изделие.

— Умным? — переспросил он.

Я указала на хрустальное блюдо. Сорбет был подан в креманках вместе с крошечными, самыми элегантными пирожными, которые я видела за пределами кондитерских.

— Сорбет из роз. Это идеальное дополнение к розам в центре. Rosa mundi, не так ли? Роза мира?

* * *

К моему невезению, замечание прозвучало во время затишья, я отчетливо слышала резкий стук ложек, царапающих фарфор.

— Розамунда, — прошептала Хелен Ромилли.

Малкольм Ромилли слабо улыбнулся ей.

— Кажется, мисс Спидвелл единственная, кто заметил мою дань. Это уместно, не так ли? Масса роз в память о Розамунде.

Остальная часть компании молчала, выражения лиц варьировались от оцепенелого ужаса (Хелен Ромилли) до острой скуки (Мертензия). Только Тибериус улыбался — узкая жесткая улыбка.

Я обратилась с вопросом к нашему хозяину:

— Кто такая Розамунда?

Он не смотрел на меня, уставившись вместо этого на одну из полосатых роз. В отличие от других, цветок был расположен неправильно, его увядающие лепестки свешивались со скатерти.

— Розамунда была моей женой, мисс Спидвелл. По крайней мере, моей невестой, — поправил он себя тихим голосом.

— Она исчезла в день их свадьбы, — прямо сказала Мертензия. — Прошло три года, и с тех пор никто ее не видел и не слышал.

Стокер повернулся к ней, его брови нахмурились.

— Вы не знаете, что с ней стало?

Слабый смех Мертензии казался вынужденным.

— Вы не знаете историю? — Она перевела взгляд со Стокера на меня и обратно. — Боже мой, где вы были? На Луне? Вы пропустили самый шокирующий скандал 1885 года.

— В 1885 году мой брат боролся за жизнь в джунглях Амазонии, — неожиданно для меня заявил Тибериус с тихой строгостью.

— И я находилась где-то в предгорьях Гималаев, — добавила я. — До сих пор не вполне уверена в точном местонахождении. Карты этого региона в лучшем случае неточны.

Мертензию было трудно запугать.

— Тем не менее, существуют газеты, — возразила она. — И бедный Малкольм был на первой странице любого бульварного листка. Не каждый день английский джентльмен теряет свою невесту.

— Довольно, Мертензия, — пробормотал ее брат.

— Я бы сказала, — вставила Хелен Ромилли. — Весь этот разговор — очень дурной тон.

— Удивительно, что ты считаешь дурным тоном говорить о мертвых, — парировала Мертензия.

Тонкий румянец коснулся щек Хелен, когда она несчастно посмотрела в свою тарелку. Что бы Мертензия не имела в виду своим колким замечанием, оно точно ударило в цель. Меня заинтриговали отношения между ними.

Каспиан тут же вклинился, стараясь защитить свою мать

— Думаю, это не совсем справедливо, тетя М…

Хелен жестом сдержала сына. Мертензия в свою очередь обуздала его: