Зловещее проклятие

“Совпадение? Трудно сказать… Можно ли верить соседям? И если можно, то в какой мере? – размышлял Дубравин по дороге домой. – А сам Крутских? Почему он утверждает, что в тот день не выходил из дому? Забыл? Вряд ли. У дедка, несмотря на весьма преклонный возраст, голова ясная. А ведь кража случилась недавно. и давно. Для кого как. Для меня тот вечер – дата памятная. После заявления Ольховской. А для Модеста Савватиевича – если, конечно, он не темнит – обычный день. Многие забывают, что делали вчера, позавчера. А тут – почти две недели. Дни бегут… Соседи… В их ответах чересчур много “кажется”, “как будто”… За точность никто поручить не мог. Поди разберись… И все-таки, Модест Савватиевич, если судить строго по канонам криминалистики, ваше алиби, мягко говоря, вызывает некоторые сомнения…”.

Отступление 2. «КОРОЛЬ» ОДЕССКИХ ЮВЕЛИРОВ

Ювелир Содомский был невысок ростом, тщедушен телом, но упрямства и силы воли ему было не занимать.

В детстве он попал под карету, и сломанная левая нога плохо срослась – Содомский довольно заметно хромал.

Ему не было еще и тридцати лет, когда он стал одним из выдающихся мастеров ювелирного дела царской России.

В Гловск ювелир попал совершенно случайно и не по своей воле.

Необузданная фантазия и тщеславие, которое как-то не вязались с внешне меланхоличным человеком, небрежно одетым и вечно простуженным, принесли ему массу неприятностей и сомнительного свойства славу, шагнувшую даже за рубеж.

А началось все с того, что Содомский решил доказать свою гениальность в ювелирном деле весьма необычным способом.

До 1908 года он жил в Одессе (где и родился). Однажды к нему заявился некий фон Заксе, немец по происхождению, международный авантюрист по призванию, и предложил выгодный гешефт.

Дело в том, что за границей резко возрос интерес к славянской старине, особенно к скифским сокровищам, – “стараниями” грабителей могил скифских царей они стали появляться на международных аукционах и стоили там бешеных денег.

Он-то и предложил Содомскому изготовить подделки, да так, чтобы ни у кого не возникало сомнений в их подлинности.

И Содомский согласился.

Нельзя сказать, что только из-за денег: ювелир был горд, принципиален и на сделку с совестью даже весьма солидная сумма, предложенная ему за работу господином фон Заксе, подвигнуть его не могла.

Но этот коварный пройдоха зацепил самую больную струнку в душе Содомского.

В конце разговора он высказал сомнение в способности ювелира выполнить работу так, чтобы, как говорится, комар носа не подточил – чтобы подделки нельзя было отличить от настоящей старины.

Содомский долго молчал, а потом только и сказал: “Они будут лучше подлинных…”

И это означало, что договаривающиеся стороны пришли к полному согласию…

За месяц каторжного труда ювелир изготовил золотую тиару скифского царя, украшенную драгоценными камнями, и два серебряных ритона.

Возможно, Содомский так никогда бы и не узнал о дальнейшей судьбе своих “произведений”, не попадись ему на глаза в одном из журналов фотографии скифских сокровищ, приобретенных Лувром, где, среди всего прочего, красовалась и его тиара.

Сумма, какую всемирно известный музей уплатил за нее, ошеломила Содомского. Ему бы промолчать, ан нет, взыграло честолюбие.

И ювелир поехал в Париж, где вскоре разразился “скандал века”, как назвали признание Содомского в авторстве тиары газетчики.

Правда, ему сначала не поверили, несмотря на то, что Содомский представил свои эскизы, рисунки подделки и состав золотого сплава, из которого отливал тиару и над которым очень долго бился.

Тогда Содомский, чтобы доказать свою правоту, закрылся в гостиничном номере и за неделю изготовил другую тиару; ее нельзя было отличить от приобретенной Лувром.

Сомнения у экспертов отпали, Лувр в горести подсчитывал убытки и пытался отыскать “владельца” тиары фон Заксе, (тот, конечно же, не поспешил дать свой новый адрес), а Содомский на гребне славы вернулся в родную Одессу, где его чествовали, как национального героя и где прозвали “королем” ювелиров.

Но все в жизни преходяще, а слава – в особенности, в чем вскоре не преминул убедиться и Содомский.

Вначале, после триумфального возвращения из Франции, заказы на украшение посыпались, как из рога изобилия.

Содомский работал, словно одержимый, сутками.

Все казалось ему в розовом цвете. Жизнь была прекрасна и наполнена главным ее содержанием – любимой работой – до краев.

Однако вскоре французские власти (им так и не удалось разыскать господина фон Заксе), обратились к России с настоятельным требованием возместить убытки, понесенные Лувром по вине “национального героя” и «короля» одесских ювелиров Содомского. Теперь он уже фигурировал, как главный злодей и инициатор обмана.

И пришлось Содомскому по совету бывалых людей покинуть дорогую его сердцу Одессу и удариться в бега во избежание больших неприятностей.

Так Содомский оказался в богом забытом Гловске, где купил небольшой домишко и по-прежнему занимался ювелирным делом, что позволяло “королю” ювелиров кое-как сводить концы с концами.

В мастерской Содомского в утренние часы царил полумрак.