Зловещее поручение

— Благодарю вас. А насколько хорошо я продвигаюсь?

— Скоро узнаете. Ваш материал еще не обработан. Думаю, через час–два все будет закончено. До свидания.

Я повесил трубку и вновь улегся в кровать, думая, что, должно быть, это для меня самое безопасное место в настоящий момент. Перевернувшись на другой бок, я вскоре опять заснул.

Около трех часов телефон вновь зазвонил. Это был Голвейда.

— Хей… Мистер Келле… Дела у меня не очень хороши… Но что я мог поделать? Сами знаете, что очень трудно висеть у кого–либо на хвосте, не имея никакой помощи. Я…

Я прервал его:

— Все ясно, Голвейда. Вы получили возможность убедиться, что тетушка обладает некоторой изворотливостью. Но не беспокойтесь. Ничего ужасного в этом нет. Лучше расскажите по порядку, как она от вас ускользнула.

— Вы были правы. Сегодня она появилась у кинотеатра вскоре после полудня. Там начался первый сеанс. Она прошла туда через служебный вход и пробыла в здании очень недолго. Я тем временем решил ходить между улицей и аллеей, чтобы держать под наблюдением оба выхода. Неожиданно она появилась из главного входа и прошла мимо меня. Пройдя несколько шагов прямо, я повернулся и попался ей на глаза. Не знаю точно, но мне показалось, что она о чем–то догадалась. Я удвоил осторожность. Она оглядывала меня не больше секунды, а затем пошла по главной улице, не торопясь и не оглядываясь. Пройдя пару кварталов, она зашла в один из магазинов, который был плотно окружен домами и постройками. Не видя другой возможности, я решил примерно через полминуты также зайти в этот магазин.

— И обнаружили там другой выход?

— Вот именно. Я бросился через него, попал в какой–то большой двор, затем на соседнюю улицу, но…

— Ничего, Эрни. Неудача небольшая. А эта ведьма от нас не уйдет. Вы же возвращайтесь немедленно. Можете отдохнуть несколько часов. Даже обязательно. Сегодня в восемь часов будьте у меня.

— О’кей, мистер Келлс. В восемь буду у вас.

Я чувствовал, что, несмотря на звонки, я чудесно выспался и набрался сил не на одну бессонную ночь, которая, возможно, ожидала меня впереди.

Занявшись душем, одеванием, завтраком и просмотром газет, я терпеливо поджидал посланца от Старика.

Новый телефонный звонок оторвал меня от «Таймса». Это был Фриби.

— Мистер Келле, я уже звонил вам, но портье сказал, что вы отдыхаете и если у меня нет ничего особенно спешного, то мне лучше позвонить после четырех.

— Это так, Фриби. Что нового?

— Меня беспокоит все это дело.

— Что же вас беспокоит, Фриби? Не делает ли наша очаровательная миссис Бетина Вейл то, чего мы от нее не ожидали или не желали бы?

— Она вообще ничего не делает. Это–то меня и беспокоит. Эта женщина должна чего–то опасаться, чего–то бояться. Она должна пытаться найти какой–то выход или связаться со своими друзьями. Или просто попробовать исчезнуть. Не правда ли? Так вот, она ничего не делает. Ровным счетом ничего. Она преспокойно живет в своей квартире. Никто у нее не бывает. Иногда она выходит из дома в ближайшие магазины за покупками. И все. Она ведет себя, как обычная, нормальная женщина, и нет никаких признаков того, что ее что–либо тревожит или что она к чему–то готовится. Вот все, что я считаю нужным сообщить вам.

— Что ж, все правильно, Фриби, — сказал я. — Вы должны учесть, что имеете дело с весьма неглупой особой. Могу вам с уверенностью сказать, что она превосходно осведомлена о том, что вы заняты слежкой за ней. Можете в этом не сомневаться. Ее задача как раз и состоит в том, чтобы держать вас приклеенным к своей особе и всецело занять вас наблюдением за действиями и бездействиями. Она рассчитывает на то, что, пока мы концентрируем все свое внимание на ней, мы не станем обращать внимания на кого–то еще. В этом все дело.

— Ясно. Выходит…

— Выходит, что задача ваша трудна и опасна. Продолжайте наблюдать и будьте крайне осторожны. Сегодня вечером, как обычно, обязательно позвоните мне. Возможно, будет новый план действий.

— Понял, мистер Келлс.

Я вновь принялся за «Таймс», но звонок заставил опять снять трубку. Голос портье предупредил, что ко мне направился какой–то незнакомый мужчина.

Это был фельдъегерь, один из специальных посланцев Старика.

Он вручил мне запечатанный конверт, я расписался в получении и угостил его бокалом вина.

Когда он ушел, я поспешил устроиться у окна и вскрыл пакет.

Первый снимок, как оказалось, представлял собой письмо. Оно было написано от руки. При первом взгляде па почерк я почувствовал, как мое сердце забилось сильнее. Это было подлинное письмо Коллинса, агента, с которым я проверну.!1 два–три дела в начале войны. Год тому назад Коллинс был направлен нашей службой во Францию и ушел там в глубокое подполье. Ничего о нем не было слышно с тех пор, и мы опасались, что, несмотря на всю его опытность, он мог быть раскрыт и убит.