Зловещее поручение

Втянув голову в воротник пиджака, я быстро зашагал к центру Боллинга, думая о том, что в делах далеко не всегда бывает удача.

В Лондон я вернулся незадолго до рассвета.

Поставйв машину в гараж, я разыскал прежде всего дежурного ночного портье. Оказалось, что никто мне не звонил и не спрашивал обо мне. Все выглядело так спокойно и благопристойно, что я почувствовал себя явно не в своей тарелке.

Я прошел к себе, принял сперва холодный, а затем горячий душ, переоделся и принялся за виски с содовой. В этом я нуждался особенно, ибо чувствовал себя так, как если бы вертелся в замкнутом кругу и ни за что не мог уцепиться.

Все в этом деле шло не так, как я мог бы предположить. На этот раз даже действия Сэмми представлялись мне далеко не понятными. С самого начала казалось, что Сэмми не придерживается определенной линии поведения, что само по себе было не похоже на него. Сэмми мог делать нечто неопределенное, нечто, что могло казаться странным, неясным и даже несуразным, нелепым, но всегда при этом имел совершенно определенную цель. И только в этом деле я оказывался бессильным разгадать линию его поведения.

В нашем деле, разумеется, часто приходится действовать на ощупь, наугад, наудачу, и критерием может служить только успех или неуспех.

Если Сэмми действовал именно так, то его действия никак нельзя считать успешными. В самом деле, почему Сэмми, прежде чем отправиться на ту вечеринку, ни одного слова не сказал и не написал ни мне, ни Старику? Почему? Прав ли я, полагая, что причиной этому то, что Сэмми до вечеринки не был в чем–то уверен? Так ли это? Он о чем–то догадывался, что–то подозревал, на что–то рассчитывал, но уверенности во всем этом у него не было. Чувство неопределенности и неуверенности, по–видимому, владело Сэмми до самого прихода на вечеринку. И если это так, то и в этом случае результат его тактики выжидания и фактического бездействия был неисправимым и, конечно, явно плачевным.

Я выпил еще с полстакана виски, закурил и попытался собрать воедино все известное мне о Джанине.

Да, она была весьма расторопна, находчива, очень умна и очень красива. Ей присущи были и решительность, и ловкость. Обладая незаурядным умом и сообразительностью, она без особых затруднений могла увлечь любого мужчину, пустив в ход обаяние и ослепительные внешние данные.

Ее поведение с самого начала было несколько странным и неясным. Присматриваясь к ней, я вначале пришел к выводу, что она сотрудничает с голубоглазой тетушкой, белолицей крысой, а затем и с Бетиной Вейл. Эту версию я отбросил только тогда, когда получил записку от Сэмми. Однако было бы весьма забавно, если бы моя первая мысль оказалась верной…

Если бы это было так, то тогда, выходит, Сэмми ошибся. Но это не было похоже на Сэмми. А, впрочем, почему он не мог ошибиться? Всякий может поскользнуться, особенно если он имеет дело с такой леди, как Джанина, и наделен темпераментом Сэмми…

Однако, черт возьми, кто же такая Джанина? Никто, исключая Сэмми, никогда и ничего о ней не слышал, никто и никогда не видел ее. Со всей определенностью это относится и к Старику, иначе он сразу же поставил бы меня в известность о ней.

Последний раз я видел Сэмми в Па–де–Кале, после того как мы бежали из немецкого артиллерийского соединения. Мы договорились с ним разъединиться. Он должен был первым переправиться в Англию, а я последовать за ним при первой же благоприятной возможности после завершения моих дополнительных заданий. Главное же заключалось в том, чтобы в случае чего не дать возможность немцам захватить нас обоих вместе.

Однако нельзя сомневаться в том, что наше исчезновение всполошило немецкую контрразведку. Ей было нетрудно нащупать нас по дубликатам фотокарточек в штабе и принять кое–какие меры. Вполне возможно и очень вероятно, что и наши фотокарточки, и подробное описание нашей наружности группа тетушки — Бетины получила в Лондоне еще до того, как Сэмми удалось высадиться в Англии. Вполне вероятно и то, что, получив такое предупреждение, эта группа выслеживала и разыскивала нас с Сэмми еще до нашего возвращения в Лондон. Сопоставляя все известные мне факты, можно было даже с уверенностью полагать, что все это так и было.

И вот именно в промежуток времени между тем, как я с ним расстался, и тем, как он вернулся в Лондон, Сэмми заметил, что кто–то выслеживает его и он, следовательно, раскрыт. И вслед за этим он попытался сам уцепиться за этот хвост.

Вскоре после того, как Сэмми покинул Па–де–Кале, он где–то встретил Джанину. Во всяком случае он встретил ее до вечеринки. Этот факт несомненен. Вполне возможно, что именно Джанина сообщила ему о нахождении в Лондоне гиммлеровской группы, занимающейся корректировкой «летающих снарядов» и выполняющей ряд других заданий. Вполне возможно, что именно от нее исходила первоначальная информация об этом.