Злой умысел

– Девятнадцать, – солгала Грейс, прибавив себе год, – этим она надеялась убедить эту приставалу в том, что она уже вполне взрослая. Ей самой казалось, что девятнадцать – это очень много.

– Играешь во взрослые игры, а? А что ты учинила? Сперла в магазине леденцы?

Грейс просто пожала плечами, и на какое-то время в машине воцарилось молчание. Но тут совсем нечего было делать – даже не на что смотреть. Окна автобуса были занавешены – выглянуть было нельзя, и снаружи никто не мог заглянуть внутрь. К тому же было невыносимо душно.

– Читала небось про крупную заварушку с «дурью» в Канкаки? – чуть погодя спросила девушка, оценивающе посматривая на Грейс. Но не увидела в ней ровным счетом ничего таинственного. Она на самом деле была такой, какой казалась – юной девушкой совсем из другого мира. Но вот чего пронырливая девушка увидеть не смогла – так это тех безмерных страданий, которые выпали на долю Грейс. Ни единый мускул не дрогнул на лице Грейс за все время этого придирчивого осмотра – казалось, ее душа осталась там, с Дэвидом и Молли. В душу ей заглянуть теперь не мог никто. И она намеревалась продолжать в том же духе – тогда, возможно, в тюрьме все оставят ее в покое.

Она уже наслушалась в изоляторе о жутких изнасилованиях и поножовщинах, происходящих в тюрьмах, но не хотела сейчас думать об этом. Если уж она пережила последних четыре года, то протянет и эти два. Слова Молли и Дэвида заронили в ее сердце лучик надежды: И невзирая на все перенесенные муки, ради этих двоих она выдержит. Теперь все по-другому. Теперь у нее целых два друга – первые за всю жизнь. Двое союзников.

– Нет, я не читала ничего об этой истории, – спокойным голосом отвечала Грейс.

Ее соседка в недоумении пожала плечами. Ее крашеные светлые волосы на уровне плеч были словно обкромсаны тупым мясницким ножом и лет десять уже не знали гребня. Глаза у нее были холодные и жесткие, а .кинув взгляд на ее руки, Грейс отметила крепкие мускулы.

– На суде меня пытались заставить дать показания против «старших ребят», но я не стукачка. Я честная, поняла? К тому же мне вовсе не светит, чтобы они достали меня в Дуайте и сцапали за задницу. Врубаешься, детка?

Судя по выговору, она была родом из Нью-Йорка и была существом именно того типа, какой чаще всего встречается в тюрьме. Злая и сильная – из тех, кто сумеет за себя постоять. Казалось, ей не терпится поболтать – она принялась рассказывать Грейс о том, как помогала строить гимназию и работала в прачечной, когда была в тюрьме последний раз. Поведала и о том, как дважды пыталась бежать, но была схвачена.

– Овчинка выделки не стоит – за каждую такую попытку накидывают по пять лет. А сколько ты хватанула?

Пять лет… десять… Грейс это казалось вечностью.

– Два года, – коротко отвечала Грейс, не желая продолжать разговор. Да, и два года – это долго, но все же куда лучше, чем десять лет или чем то, к чему могли ее приговорить…

– Это пустяк, детка, они пролетят, как одно мгновение. Послушай… – Она ухмыльнулась, и Грейс заметила, что у нее почти нет коренных зубов. – Так ты, значит, невинная, а? Девственница?

Грейс занервничала.

– Ну, я имею в виду, ты впервые в тюряге? Правда?

Да, это истинная «салажка» – девушку это забавляло.

Она уже в третий раз ехала в Дуайт, и ей было двадцать три года. Она была тертым калачом.

– Да, – спокойно ответила Грейс.

– А что ты натворила? Кража со взломом, угон машины, торговля «дурью»? Так вот – все это про меня. Я с девяти лет валандаюсь с кокаином. А работать в Нью-Йорке начала в одиннадцать. Потом некоторое время провела в колонии для малолетних – вот дерьмовое местечко! Я четырежды там бывала. Потом подросла и угодила сюда. – Эта девушка всю жизнь провела в исправительных учреждениях! – Дуайт – не самое худшее.

Она говорила о тюрьме, словно об отеле, где уже отдыхала и куда собирается вернуться.

– Там есть и классные девки, и полное дерьмо – вроде этих Арийских Сестер. Их лучше обходить стороной – этих да еще озверевших черномазых, которые ненавидят их. Не лезь в их делишки, и у тебя не будет проблем.

– А ты? – Грейс смотрела на собеседницу опасливо, но с интересом. Это был экземпляр еще тот. Грейс еще три месяца назад и во сне не снилось, что она увидит нечто подобное. – Чем ты занимаешься в тюрьме?

Пять лет – это же вечность! Надо чем-то обязательно заниматься. Грейс хотелось непременно посещать тюремную школу. Она уже знала, что при тюрьмах можно учиться изготовлять метлы, штамповать пластиковые тарелки и тому подобное. Но если будет возможность, ей хотелось устроиться на курсы заочного обучения при местном колледже.

– Ну, еще не знаю, что буду делать, – отвечала девушка. – Буду слоняться, наверное… Мне там нечего делать. Впрочем, у меня в Дуайте есть подруга, она там еще с июня. Мы были очень близки, покуда я не ударилась в бега.

– Это очень хорошо. Да, хорошо иметь там подругу.