Злой гений Нью-Йорка

Друккер при втором допросе несколько изменил свои показания. Может быть, он слышал крик не из комнаты матери, а, скорее всего, он донёсся с улицы или из какого-нибудь окна жилого дома. Маркхэм убедился, что ни от него, ни от его матери нельзя ничего узнать, и сосредоточил своё внимание на доме Дилларда.

Арнессон присутствовал на неофициальных совещаниях у Маркхэма, и Ванс поддразнивал его насчёт математической формулы, но Арнессон настаивал, что формулу можно вывести лишь в том случае, если все факторы налицо. Он полагал, что все это дело является юношеской шалостью. Маркхэм несколько раз упрекал Ванса за то, что он допустил Арнессона к участию в следствии, но тот оправдывался.

— Его криминально-математическая формула, конечно, вздор, но он знает семейство Диллардов даже лучше, чем мы предполагаем. Он знает также Друккеров и Парди, и, конечно, у человека, осыпанного академическими почестями, должен быть очень острый ум. Возможно, что он даст нам что-нибудь важное.

— Может быть, ты и прав, но его шуточки действуют мне на нервы, — проворчал Маркхэм.

Сам Ванс относился к делу с необычайной для него серьёзностью. Каждую ночь он часами читал в библиотеке и изучал полицейские донесения.

В субботу, на восьмой день после убийства Робина, он мне сказал:

— Дело неимоверно запутанное, трудное, и самое в нем ужасное, удручающее — это его связь с чем-то детским. Смертью Кок-Робина это дело не закончится. Извращённая фантазия преступника ненасытна; нам предстоит борьба ещё со многими страшными шутками.

Уже на следующее утро предсказание его сбылось. Мы вошли в одиннадцать часов утра в кабинет Маркхэма, чтобы выслушать доклад Хэса и обсудить дальнейшие действия. Уже девять дней прошло после того, как Робин был найден мёртвым, а дело ни на шаг не продвинулось вперёд. Газеты начали подтрунивать над полицией и над следователем. Маркхэм, здороваясь с нами, был заметно подавлен. Хэс тоже был обескуражен.

— Мы бьёмся лбом об стену, сэр. Куда бы мы не повернулись, — с горечью сказал он, — никакого намёка на мотивы преступления. Я прихожу к заключению, что просто какой-то проходимец заварил всю эту кашу.

— Проходимцы, сержант, — возразил Ванс, — обычно лишены воображения и юмора, а отправивший Робина в неведомый мир, очевидно, обладает и тем, и другим. Ему мало было убить Робина, он ещё обратил это дело в безумную шутку. Потом, чтобы публика узнала о ней, он разослал эти записки в газеты. Разве похоже это на поступки безумного бродяги?

Хэс несколько минут курил молча, а потом с безнадёжной печалью посмотрел на Маркхэма.

— Теперь ни в чем, что случается в этом городе, нет никакого смысла. Сегодня утром какой-то Спригг убит в Риверсайдском парке, вблизи 84-й улицы. Деньги в кармане, ничего не взято. Просто застрелен. Молодой человек, студент университета. Жил с родителями, никаких врагов. Пошёл, как всегда, прогуляться перед лекциями. Через полчаса найден мёртвым. Вот теперь придётся мучиться с этим убийством. Газеты поднимут гвалт, если мы не скоро раскроем его, а ведь у нас абсолютно нет ничего.

— Успокойтесь, сержант, — утешал его Ванс, — что человек застрелен — самая обыкновенная вещь. Такие преступления совершаются по самым обыденным причинам. Ведь в деле об убийстве Робина спутала все наши выводы театральность, драматическая обстановка преступления. Если бы не детские стишки…

Внезапно он замолчал, и веки его слегка опустились. Он совершенно спокойно скомкал свою папиросу.

— Вы сказали, сержант, что его фамилия Спригг?

Хэс, насупившись кивнул головой.

— А как его зовут? — В его тоне слышалось напряжение.

Хэс поднял на него глаза с недоумением, но, порывшись в своей потрёпанной записной книжке, ответил:

— Джон Спригг, Джон Е. Спригг.

Ванс вынул другую папиросу и аккуратно зажёг её.

— Скажите, он убит из револьвера 32-го калибра?

Хэс вытаращил глаза.

— Да.

— И пуля прошла через верхнюю часть головы?

Сержант вскочил на ноги и, как очарованный, смотрел на Ванса.

— Правильно, но как вы могли узнать это?

Ванс пристально смотрел перед собою. Кто не знал его, подумал бы, что он испуган. Затем он подошёл к окну и стал смотреть в него.

— Не могу поверить, — прошептал он. — Это слишком ужасно… Но, конечно, это так!..

Раздался нетерпеливый голос Маркхэма.

— Что ты там бормочешь, Ванс? Как ты узнал, что Спригг убит выстрелом из револьвера 32-го калибра в верхнюю часть головы?

— Да разве ты не понимаешь, — сказал Ванс, — что это второй акт дьявольской трагедии. И тихим голосом, погружая нас в невыразимый ужас, он продекламировал:

Человечек жил да был,
С ружьецом он все ходил,
И убил он Джона Спригга,
Прострелив ему парик.

Глава IX МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ФОРМУЛА

Понедельник, 11 апреля, 11 часов 30 минут утра