Злой дух Ямбуя. Последний костер

Нас окружают молчаливые лесные дебри, чащи малолетних деревьев, поднявшихся над могилой упавших великанов, и длинные седые космы лишайников, свисающие гирляндами с еловых сучьев. Яркие полосы солнечных лучей, пробившись сквозь кровлю деревьев, рассеивают плотный сумрак, и лес, окутанный этим серебристым светом, кажется еще более величественным. И как мы ни привыкли в своих скитаниях к контрастам природы, ко всяким неожиданностям, все же лес, настоящий большой лес, каждый раз по-новому и все с большей и большей силой захватывает нас. Наверное, потому, что его никогда не познать человеку, не разгадать печальных дум леса в тихие летние ночи, его безумство в зимние бури, его безнадежную грусть в листопад. Может быть, именно в этой непостижимости леса таится его притягательная сила?

Только он, лес, умеет обласкать загрубевшие в походах сердца путников, вернуть им силы, разбудить в человеке нежность, мечту, принести ему ощущение радости жизни, иногда утраченное в борьбе с трудностями. Он умеет снять с плеч усталость, сделать людские шаги мягкими, а мысли легкими, умеет воскресить детство, снова превратить тебя в мальчишку… И самое главное – человек, попавший в настоящий большой лес, выходит из него как бы обновленным, светлым, добрым.

Долбачи прокладывает путь. Молодые деревья как бы расступаются перед ним – так ловко он владеет пальмою, прорубая чащу. То тут, то там изредка вспорхнет вспугнутая нами птица или зацокает белка.

Всюду перед нами густая поросль. Совсем молодые деревья растут чрезвычайно плотно, постарше – несколько разреженнее, а еще постарше – более редко. Здесь деревья принуждены вступать в жестокую борьбу друг с другом за место, за почву, за солнце. Вырастают только сильные, но и их дальнейшее существование не так уж завидно.

В большом лесу молодому дереву удается иногда утвердиться лишь на месте отживших свой век или сваленных ураганом деревьев. Вот тонкая, стройная лиственница, как будто одолевшая в борьбе всех соседей. На ее высоком, гладком стволе ни единой веточки, только одна макушка зеленая. Все пошло в рост – любой ценой надо было достигнуть кровли леса, пробиться к солнцу. Но старшие деревья, чьи кроны образуют свод, не очень-то гостеприимны к своему потомству, они никого не пропускают выше. И эту стройную лиственницу тоже ждет удел сверстниц: вряд ли ей справиться с могучей кровлей, закрывшей небо.

День на редкость жаркий. После вчерашнего дождя и холодной ночи в лучах солнца вспыхнули кострами березовые перелески. В легкий пурпур оделись мари. На болота легла осенняя желтизна. Ни песен, ни писка, ни крика, ничего не слышно вокруг. Птицы, грызуны куда-то озабоченно спешат – все заняты последним приготовлением к зиме. Эти осенние дни для всех полны заботы, и, видимо, по законам леса в это время непристойно нападать друг на друга, пугать и даже резвиться. Для всех обитателей нагорья наступила пора как бы всеобщего примирения. Но это только видимость. И в осенней тишине идет непрестанная борьба за существование, в которой слабые гибнут.

Лес кончился. За ним опять лысая земля.

На востоке, за макушками деревьев, в мутном крае неба растворился горизонт. Ветерок нет-нет да и набросит оттуда запах дыма. Осенью, как никогда, в лесу надо быть осторожным с огнем. Осень – время лесных пожаров.

– Тайга горит, – говорит Долбачи, останавливаясь и нюхая воздух.

– Далеко? – спрашиваю я.

– С перевалов, однако, увидим.

– Кто же мог поджечь ее?