Злодейства особого рода

„Никогда не обнаруживалась такъ ясно та жестокая ложь, на которой основывается анархизмъ. Эти идеалисты, жаждущіе справедливости, выбрали для утоленія своей жажды самую чистую кровь, какая была во Франціи. Можетъ быть, для того, чтобы исполнился высшій законъ жертвоприношенія, поддерживающаго въ мірѣ священное пламя, нужна была кровь жертвы безъ всякаго порока: онъ былъ этою безпорочною жертвою. Съ именемъ Карно, которое уже сто лѣтъ звучитъ въ нашей памяти, какъ эхо генія и побѣды, онъ связалъ еще трогательную славу мученичества. Пусть онъ присоединится въ исторіи къ мученикамъ-президентамъ великой республики, не даромъ пролившимъ свою кровь. Линкольнъ сокрушилъ рабовладѣльческій мятежъ, и пуля скомороха, которая его убила, нанесла послѣдній ударъ мятежу и невольничеству. Гарфильдъ попытался разрушить грязное масонство политикановъ; они его убили и теперь гибнуть отъ этого. Карно, ты палъ въ защитѣ вѣчныхъ законовъ человѣческаго общества, за общее достояніе всей цивилизаціи, палъ, какъ передовая жертва. Вотъ отчего всѣ народы и всѣ главы народовъ склонили надъ твоею могилою свои траурныя знамена: Италія такъ же ощущаетъ ударъ, какъ Франція, Лондонъ какъ Парижъ, Потсдамъ какъ Елисейскія поля: человѣчество чувствуетъ, что на его сердце былъ направленъ кинжалъ, который тебя поразилъ, и за каждую изъ націй міра пролилась капля твоей крови.

Да, кровь праведнаго пролита не напрасно: человѣчество надъ этою могилою вспомнило, что оно, несмотря ни на что, составляетъ лишь одну семью. Но мы, Французы, — ужели при видѣ этой крови мы издадимъ только крикъ мщенія и горести? Не вдумаемся ли мы также въ тѣ обязанности, о которыхъ она вопіетъ ко всѣмъ намъ?

«Оставимъ убійцу; жалкій безумецъ пойдетъ на эшафотъ, какъ его предшественники, провожаемый негодованіемъ обоихъ полушарій: но мы, когда эта формальность будетъ исполнена, что мы станемъ дѣлать?

„Анархизмъ динамита и кинжала есть лишь форма, принимаемая въ дикихъ душахъ тою анархіею, которая господствуетъ въ умахъ всей Европы и которая во Франціи, вспомоществуемая преступленіями и безу“ міями всѣхъ партій, разрушила всякій авторитетъ въ правительствѣ, въ законѣ, въ нравахъ, и, чтобы наполнить души опустошенныя отъ всякихъ твердыхъ вѣрованій, бросила имъ нѣсколько пустыхъ словъ, придающихъ замаскированной жадности иллюзію идеала. О, еслибы истинный владыка Франціи, тѣ немногія тысячи политикановъ, которые своими слабыми или жадными руками вертятъ судьбою страны, могли наконецъ открыть глаза, вспомнить свои грѣхи, понять, что нельзя безнаказанно распространять въ цѣломъ народѣ евангеліе подкупа и ненависти; еслибы они осмѣлились посмотрѣть на свои руки и разглядѣтъ на нихъ пятна крови! Еслибы оффиціальные представители народа, которые, хотя они и волочатъ за собою невидимую цѣпь комитетовъ, однако же, если захотятъ, имѣютъ возможность сдѣлать все-что доброе и показать кое-какіе хорошіе примѣры, еслибы они смогли очистить свою грудь отъ испорченной атмосферы салоновъ или клубовъ, освободиться — одни отъ своихъ корридорныхъ мелочностей, другіе отъ своей страшной самоувѣренности! Еслибы они могли прямо взглянуть на свою отвѣтственность передъ прошлою и будущею Франціею и, при каждой подачѣ голоса, спросить наконецъ и самихъ себя съ содроганіемъ: чистъ ли я передъ своимъ отечествомъ?

„Черезъ день или два, передъ этой могилой, вырытой десяткомъ тысячъ преступныхъ людей, одна лишь Франція будетъ говоритъ къ сердцу Французовъ. Надѣяться большаго — было бы, можетъ быть, иллюзіею. Въ одну минуту души не измѣняются и не вносится доля разума въ обезумѣвшія головы. И вотъ гдѣ обнаруживается громадный размѣръ роли того человѣка съ сердцемъ, который избранъ 27 іюня 1894 года на опасный и почетный постъ свободнымъ голосованіемъ представителей народа. Франція ожидаетъ отъ Казиміра Перье не того, чтобы онъ излѣчилъ разъѣдающую ее болѣзнь, — для этого никакое правительство не имѣетъ ни обязанности, ни власти, — она ожидаетъ, она требуетъ отъ него, чтобы онъ поставилъ ее въ возможность излѣчиться самой, вполнѣ обуздавъ бѣснующихся, которые ее тревожатъ; а для этого нужно сдѣлать только одно: возстановить господство закона, — одного лишь закона, но закона во всей полнотѣ, закона для всѣхъ, закона требующаго отчета отъ каждаго преступника: отъ преступника кинжала и отъ преступника пера, отъ убійцы и отъ первосвященниковъ убійства.

„Когда твердая и послѣдовательная воля явится въ совѣтахъ правительства, представители страны пойдутъ за нею; ибо Франція желаетъ возвращенія общественнаго порядка и свободы всѣхъ, попираемой шайкою авантюристовъ и фанатиковъ: она желаетъ мирно приняться за дѣло практической и прогрессивной реформы, нужной для демократіи и необходимой для будущности Франціи. Если обструкціонистскій заговоръ будетъ продолжаться и парализуетъ парламентъ, пусть президентъ Республики, въ полнотѣ своей независимости и своего долга, отважится на все свое право! Нація, когда будетъ спрошена, отвѣтитъ ясно, составляетъ ли непрерывная анархія ея идеалъ.