Злодейский путь!.. [том 5-6]

Молодой монах с темно-сизыми волосами, собранными в хвост, незаметно отстал от сопровождаемых им заклинателей и вернулся к покоям, где отдыхал старейшина ордена РР, случайно нашедший вход в потайную комнату. Этому монаху необходимо было выяснить, только ли это случайно нашел сей человек.

Шен все так же спал, иногда хмуря брови. Его верхняя одежда лежала на краю длинной тумбы, тянущейся вдоль стены. Молодой монах проскользнул в комнату, бесшумно прикрыв за собой дверь. Он в два шага оказался возле тумбы и поднял одежду. Взгляд его скользнул по лежащему на тумбе бамбуковому свитку из пагоды, но он быстро потерял к нему интерес. Прощупывая немного влажную одежду, он ощутил, что нечто прямоугольное лежит в кармане. На то, чтобы найти среди волн ткани карманную прорезь и просунуть туда руку, ушло не меньше минуты. Наконец, монах выдернул руку, сжимая в ладони киноварную печать.

Лицо его озарилось, однако в следующий миг он резко отдернул руку. Печать упала на пол и откатилась. Монах затряс рукой — на ладони набухал ожог.

Нахмурившись, он собирался положить одежду и вновь поднять печать, но в этот самый момент дверь в покои распахнулась. На пороге стоял Муан.

Мечник собирался сперва сходить на ужин, составив компанию Шеновским ученикам, однако вскоре осознал, что чем дальше отходит от хозяина Проклятого пика — тем сильнее напрягается, и, к тому времени, как войдет в трапезную, из-за беспокойства не сможет съесть ни кусочка. Лучше он подождет, пока Шен проснется, и вместе с ним сходит поужинать в город. С этими мыслями он и вернулся.

— Что вы здесь делаете? — голос мечника звучал угрожающе.

Пусть присутствию монаха в этой комнате могло найтись какое-то объяснение, Муан ощутил, словно все его опасения оправдались: стоит оставить Шена без присмотра хоть на несколько минут — к нему притягиваются всякие подозрительные личности.

— Прошу прощения, — прошептал молодой монах, вцепившись в Шеново одеяние, что собирался вернуть на тумбу. — Я заметил, что одежда господина испортилась, и хотел почистить ее.

Может, так оно и было, но для Муана звучало все еще подозрительно.

— Не нужно, — произнес он, зайдя внутрь и забирая одежду из монашеских рук. — Я сам с этим разберусь. Ступайте по своим делам.

Монах кивнул и быстро вышел из комнаты. Муан следил за ним, пока тот не закрыл за собой дверь. Старейшина пика Славы перевел взгляд на влажную сероватую одежду в своих руках. Лучше было бы просто купить новую. Муан сложил одеяние и положил на тумбу.

Настоятель Сун резко отвернулся от окна, услышав звук захлопнувшейся двери. Молодой человек с сизо-черными волосами сложил руки на груди и неспешно прошел вдоль комнаты. Его красивое лицо выражало неудовольствие, а величавая осанка заставляла настоятеля чуть склонить голову. Он долгое время молчал, заставляя настоятеля нервничать и потеть.

— Наши гости должны задержаться на ночь, — наконец, произнес молодой человек.

— Хранитель Йи?.. — переспросил не до конца понимающий ситуацию настоятель.

— Мои опасения оправдались. Этот странный заклинатель, столь легко нашедший потайной ход, что веками не мог никто обнаружить… Он взял кое-что оттуда. Кое-что, что принадлежит не ему.

— Вы имеете в виду… — догадался настоятель и, не договорив, побледнел. — Неужели та самая вещь, что поможет нам вновь воззвать к владычице?

Молодой человек метнул в настоятеля уничижительный взгляд. Тот тут же согнулся в низком поклоне.

— Простите, хранитель Йи. Я сделаю все необходимое, господин!

— Этот заклинатель не должен уйти отсюда с той вещью.

Сон Шена был глубоким и вязким, словно разогретый битум. И такой же обжигающе-душный. В этом битуме… в этом сне он стоял внутри темноты. Та обволакивала его, словно путы из ваты, словно мягкое черное облако, в котором невозможно вздохнуть. В этом сне он был не один. Посреди темноты стояла белая фигура без лица. Несмотря на отсутствие рта, она громко смеялась. Этот смех бил по барабанным перепонкам и отдавался глубоко в груди. Фигура смеялась и смеялась, а Шен не мог пошевелиться.

На белом пятне, которое должно было символизировать лицо, зажглись два глаза: один — багряно-алый, а другой — чернее окружающей тьмы. А вслед за этим «лицо» разорвала надвое длинная улыбка. Внутри нее была чернота.

— Вот мы и свиделись, — прошипела фигура, а Шен заметил черный змеиный язык, проскальзывающий между половинками рта. — Столько времени прошло, а кажется, словно только вчера расстались. Ты по мне скучал?

Даже во сне сердце бешено колотилось в груди Шена. Он ощущал поглощающий страх.

— Как ты мило недавно напомнил мне о своем присутствии, — продолжила фигура, облизнувшись змеиным языком. — А кровь твоя стала еще вкуснее. Как ты это делаешь? Это твоя особенность? По принципу: «хорошие люди должны быть вкусными»? А ты ведь хороший человек. Такой совестливый. Принципиальный.

От сковавшего тело ужаса Шен не мог сделать и движения. Он почувствовал, что задыхается, а темнота, окутывающая его, становится еще плотнее.