Он потрясенно смотрел на сидящего перед ним человека. Кто вообще скрывается за этой надменной маской ехидства и самомнения? Как глубоко ранено это существо? Как хозяин Проклятого пика мог всерьез произносить перед ним ТАКОЕ? Как слова Муана смогли привести к этому? Шен часто бил его словами, словно плетью, и старейшина пика Славы относился к этому с философским смирением перед неизбежностью, как к части его натуры. К тому же, Шену все реже и реже удавалось его по-настоящему задеть. (Или же он стал меньше стараться?..) Но никогда Муан не задумывался над тем, как к его словам относится сам хозяин Проклятого пика. Со свойственной себе прямолинейностью, он говорил то, что приходило ему на ум, и никогда не задумывался, что его слова могут быть истолкованы превратно. Но, если подумать… Такое сложное во всех отношениях существо, как хозяин Проклятого пика… Что, если он далеко не всегда слышал именно то, что пытался донести Муан? Что, если в силу своего жизненного опыта, в котором столько людей обращались к нему с ненавистью, он стал интерпретировать все в негативном свете? Сколько раз Муан ранил его словами или действиями, чтобы сейчас громкий крик и в принципе разумные доводы, которые ясно мыслящему человеку показали бы, наоборот, степень заботы о нем (разве не так?), привели его к мысли, что Муан хочет порвать с ним все отношения?
Шен продолжал сидеть перед ним, устало прикрыв глаза, и как удара ожидая его решения.
Какого еще, мать вашу, решения?! Но всего-то хотел, чтобы тот о себе лучше заботился! Сообщал ему о своих планах и своем самочувствии! О боги, как сложно! Как сложно! Как сложно!!
Муан потянулся к нему и, притянув к себе, обнял. Это походило на тот, первый раз, когда он нашел его в пещере, расстроенного из-за встречи со слепцом из своего прошлого и пытающегося исправить то, чего сам не помнил. Муан точно так же провел рукой по его волосам, вновь пытаясь стереть наваждение, в котором этот странный человек утопал, загнанный собственными мыслями.
— Я не покину тебя. И тебе не нужно ради этого меняться, — серьезным тоном произнес Муан. — Я просто беспокоился о тебе, вот и накричал.
Шен с трудом произнес следующие слова. Но раз уж начал, он должен был закончить.
— Ты… все правильно сказал. Я на самом деле думаю только о себе… И, знаешь… я никогда не думал, что должен менять в себе это качество…
— Не должен, — категорично произнес Муан. — Продолжай думать о себе, беспокойся о своем благополучии! Только посвящай меня в свои планы!
— Было неприятно, да? Из-за нашей связи. Зачем она только вернулась…
Руки Муана дрогнули на спине Шена.
— Я не хочу причинять другим боль.
Эти руки сжались вокруг него сильнее.
— Ты причиняешь боль не только из-за связи, — тихо прошептал Муан, уткнувшись лбом в его плечо.
Глава 89. Если так поразмыслить, их цель — ты
Когда Ал, Аннис и Риту с Волчарой вернулись с вылазки за лекарственными травами, то заметили, что в доме царит атмосфера некого натянутого молчания. Вроде бы все было вполне мирно: учитель сидел на крыльце, наслаждаясь свежим воздухом, а мастер Муан время от времени шнырял мимо, пытаясь натаскать воду в большую бадью, найденную в доме. Но при этом между ними, словно перетянутая струна, воцарилось напряженное молчание.
На деле Муан, занимающийся благодатным для него физическим трудом, все никак не мог выкинуть из головы ту сцену и связанную с нею сторону Шена, которая была ему доселе неизвестна. Он все пытался переварить это и обдумать в силу своих способностей.
Шен же сгорал от стыда и негодования из-за своего приступа паники, иначе и не назовешь. Да что такое с ним в последнее время? Он все меньше контролирует свои эмоции, находится на какой-то грани, слишком остро, слишком отчаянно на все реагируя. Все события последних дней были словно в пелене тумана, Шен с трудом давал себе отчет, действительно ли поступает адекватно ситуации. Все это было очень изматывающе, и почему-то именно Муан выбивал его из колеи сильнее всего.
А сейчас!.. Шен с трудом сдерживал себя, чтобы не спрятать лицо в руках. Он чуть ли не цеплялся за него, умоляя не покидать! Как же жалко он выглядел…
Шен сделал глубокий вдох и решил закончить на этом свое самобичевание.
«Ну и ладно. Это были мои искренние чувства. Самое глупое, что только может сделать человек, — это извиняться за свои чувства».
— Учитель, вам уже лучше? — радостно воскликнула Аннис, первее всех приближаясь к нему.
«И снова, — мысленно тяжко вздохнул Шен. — Снова они видели меня в самом неприглядном свете…»
— Со мной все хорошо, Анни… — Шен не договорил, повернувшись к ним и чуть не ослепнув от сияния.
Оборвав фразу, он ошарашенно закрылся рукавом.
— Учитель? — с тревогой произнесла Аннис. — Что с вами?
«Система! Система!! Что это?!»
[Где именно?] — меланхолично уточнила та.
«Да прямо здесь!! Что это светится?!»
— Учитель, вам все еще нехорошо? — Ал подбежал к нему и ухватил под руку.
Подняв на него взгляд, Шен почувствовал, как глаза начинают слезиться. Главный герой сиял аки новоявленное солнышко.