Злодей не моего романа

– Не-эт. Погоди. – Я перевела взгляд на свои ноги. – А там тоже не осталось?

Рик обернулся.

– Где?

– Ну как где! – начала я, не почуяв подвох. – На бе…

В почерневших глазах мужчины закружились веселые чертенята. Я осеклась.

– Проехали. Нам направо или налево?

Он улыбнулся, повернул налево. Я шла рядом, осмысливая новое открытие.

– То есть в принципе ты можешь есть и не убивая людей?

Встречная троица врачей, среди которых были две женщины, испуганно шарахнулась от нашей пары. Я прикусила губу. Язык мой – враг мой. Кажется, я повторяюсь. Рика позабавил мой вопрос.

– Ты корову перед дойкой тоже убиваешь?

Я поперхнулась.

– Ни фига себе сравнение! Я ж теперь молоко пить не смогу!

Он засмеялся. Нет, честное слово, засмеялся. Я завороженно смотрела на его профиль. Улыбка осветила черты, сделала их мягкими, человечными, живыми, добрыми. Женское чутье в кои-то веки заставило промолчать, не высказаться вслух, не спугнуть мгновение. Оно не принадлежало мне. Это его мгновение свободы от собственного тяжелого характера. Увы, я наслаждалась недолго, не больше нескольких секунд.

Рик, не поворачивая лица, сжал мою кисть сильнее, мы вышли в наполненную людьми приемную, затем на улицу, дошли до стоянки. Я тихо свистнула.

На месте нашего «рено» красовался автомобиль той же марки, только другой формы и цвета. С водительской стороны к блестящему крылу новенькой машинки была сиротливо прислонена знакомая дверь с выбитым стеклом.

– Это на память оставили, забраковали или просто не пригодилась?

Рик пожал плечами.

– Указатель.

Как ни в чем не бывало, откинул дверцу на тротуар. Забрался на водительское место. Я бегом обогнула машину, обратив внимание на ключи в замке зажигания и вещи Рика на заднем сиденье, в которых ходила по магазину. Догадка пришла сама собой.

– А просто подождать и передать ключи никак?

Пассажирское сиденье было непривычным, с прежним я как-то уже срослась.

– Оборотни, – пожал плечами Бес, как будто это все объясняло.

– Ну ладно. А старую куда денут?

– Детям, скорее всего, играть отдадут.

Я представила, как стая суперсильных блохастых ребятишек резвится, прыгая на крыше несчастного «рено», и отрывает от него запчасти. Машину почему-то стало жалко.

Вопрос, как они транспорт без ключей завели и заводили ли вообще, благоразумно решила оставить при себе. Нечего калечить мою и без того впечатлительную натуру. Я уставилась в окно, провожая взглядом огромное серое здание. На входе стоял молодой мужчина и внимательно смотрел в нашу сторону. Он не выделялся из толпы. Я сама приметила исключительно лишь потому, что лицо его неуловимым знакомым пятном мелькнуло в памяти и растворилось. Рик вывернул на дорогу, и я потеряла из виду наблюдателя. Да и наблюдателя ли вообще? Компания молоденьких практиканток курила на крыльце, точно так же следя за машиной, в основном по причине приметной внешности ее хозяина. Еще накануне обратила внимание на повышенное женское внимание к персоне своего Беса. Ничего удивительного, что Гриша о нем отозвался, как о любителе красавиц. У мужика есть выбор, а не захочет девушка по собственной воле, так он может заставить. Мне б так.

– Хочу знать о твоих отношениях.

Я удивленно взглянула на него. Вот же заявочки! Хоть бы в форме просьбы изложил, что ли, для приличия?

– Что, обо всех? – ехидно поинтересовалась я. Тот факт, что мы не в меру ревнивы, уже выяснился в кладовке.

Сжал челюсть.

– Да.

Мазохист, значит. Мне стало весело. Ну держись, милой.

– В подробностях?

Руки стиснули руль крепче. Я сняла балетки, забралась с ногами на сиденье и развернулась к нему лицом.

– Зачем?

Он зарычал.

– Отвечай.

Я вздохнула.

– Ну, так. В детском саду со мной в группу ходил…

– Я хочу знать о мужчинах, что обладали тобой.

Бесцеремонный хам! Подавила желание переадресовать вопрос. Хочешь в мое прошлое? Что ж, прошу.

– В университете два года встречалась с однокурсником, после окончания мы разошлись. Через восемь месяцев познакомилась с Витькой. Работаем в одном месте. Там все длилось три с половиной года.

Судя по выражению лица, легче ему не стало. Он молчал, я же знала каждый вопрос, огненными буквами прожигающий его мозг. Ревность – странное чувство, дикое. Оно может усилить любовь или влечение, а может и отравить их.

– Рик, я не могу изменить свое прошлое.

Ничего другого говорить не было смысла.

– Я хочу знать, – отчеканил он.

– Ладно. Секс с Антоном был тихим, однообразным. Сама ушла, стало скучно, переболела юношеской любовью. Реальность не впечатлила. – Я пожала плечами. – Его больше занимала учебная программа и окончание аспирантуры. С Витькой было весело. Я хохотала, постоянно. Потом поняла, что не одна такая, и снова ушла. После никого видеть не хотелось. Надоело.