Злодей

– Я ненавижу тебя! – закричала я и, не подумав, ударила лошадь ногой в бок.

Гамильтон в ярости рванул вперед. Не успев опомниться, я уже неслась на лошади, размахивая руками, свесившись с седла и на ходу ударяясь телом о ее бока. Я вскрикнула, пытаясь взяться за поводья, но пальцы хватали один только воздух.

Черт, черт, черт.

Я оглянулась. Сердце подскочило к горлу. Я уже достаточно высоко поднялась на гору и знала, что если упаду с Гамильтона, то скачусь вниз на несколько десятков метров и серьезно покалечусь. Сломаю пару костей, и это в лучшем случае.

Килл стремительно несся за мной, выкрикивая указания, но я не слышала его за воем ветра и шумом адреналина в ушах.

Гамильтон остановился и со ржанием встал на задние ноги, сбрасывая меня со спины.

Я откинулась назад и взметнулась в воздух, зажмурившись и готовясь к болезненному падению. Внезапный резкий рывок закинул меня на коня, и я прижалась животом к седлу.

На миг мне показалось, что я сумела снова забраться на Гамильтона, но едва открыла глаза, то увидела, что лежу на Франклине, повиснув поперек его спины, как мешок с картошкой.

Но Киллиан больше не сидел на Франклине.

Я услышала шиканье и повернула голову в сторону. Килл сидел на земле позади меня. Он встал, не потрудившись отряхнуться, и бросился за нами, сунув пальцы в рот и свистом велев Франклину остановиться.

Киллиан хромал, но ускорил шаг, чтобы добраться до нас.

Конь замедлился и остановился, покорно дожидаясь хозяина. Килл подошел к нам. Обхватил меня за талию, опустил вниз и, убедившись, что я стою на обеих ногах, отпустил.

Я прильнула к мужу, неудержимо содрогаясь.

– О боже, боже, боже, – бормотала я без остановки.

Я обхватила лицо Килла ладонями и осмотрела его. Вся левая сторона от виска до шеи была исцарапана и кровоточила. Он ударился лицом о землю, когда спрыгнул со своей лошади и закинул меня на нее, чтобы спасти.

Меня настигло осознание. Мой муж спас меня.

Поставил мою безопасность превыше собственной.

Даже не раздумывая.

Он был ранен и хромал, а его дорогая одежда испорчена и порвана.

Он смотрел на меня так, будто проверял, все ли на своих местах, и хотел убедиться, что со мной все хорошо. Взгляд его янтарных глаз спустился от моего лица к плечам, прошелся по телу, а потом снова вернулся к шее, рукам и пальцам.

После всего, что случилось, он проверял, цела ли я.

Но, вместо того чтобы поблагодарить его, как поступил бы любой здравомыслящий взрослый человек, я разразилась детскими слезами, опустив голову ему на плечо и вцепившись в его рубашку, будто он мог раствориться, как дым.

– Черт, – резко выпалил Киллиан. Я впервые слышала, чтобы он ругался, и по какой-то глупой причине это заставило мое сердце петь. Он неловко похлопал меня по затылку. – Тише, тише… эй.

Он не знал, что сказать. Хотел утешить меня, но еще никогда этого не делал.

– Ты не ранена, – произнес он сурово. Монотонно. – Я проверил.

– Но ты ранен. – Слезы все не стихали.

– Жить буду. К большому разочарованию некоторых людей. – Киллиан смахнул выбившиеся пряди моих волос большими пальцами, вытер мое лицо, а потом прижался окровавленной щекой к моей макушке. Второй рукой погладил меня по спине.

– Тише. Ты просто немного испугалась. С тобой все хорошо.

– Дело не в этом! С тобой-то не хорошо!

Я рыдала, теперь уже во весь голос, и он ничем не мог меня успокоить. А потому не стал. Он позволил мне утратить самообладание в его объятиях, не давая рассыпаться на части.

– Я… я не знаю, что сделала не так. Эш сказала, что Гамильтон – твой лучший конь для новичков.

Поняв, что я не в состоянии ехать обратно, Киллиан опустился на траву и сел, а я оказалась у него на коленях, обнимая его за плечи.

Франклин стоял рядом, пощипывая траву и с любопытством на нас глядя.

– Тут нет твоей вины. У Гамильтона выдалась непростая пара лет. У него были отеки на задних ногах, и на нем мало ездили верхом. С наступлением зимы он совсем раскис. Я знал, что весной мне нужно будет тренировать его заново. Он был не готов к заезду. Когда я увидел тебя верхом на нем без шлема… – Киллиан покачал головой, закрыл глаза и сделал прерывистый вдох. – Я расчленю Хантера и скормлю его белым медведям, которых он так отчаянно пытается спасти.

– Хантер тоже не одобряет бурение скважин в Арктике? – с удивлением спросила я, икнув.

– Не начинай, – предупредил он.

– Ладно. Но ты должен знать, что идея прокатиться верхом была моей. – Я опустила ладонь ему на грудь, чувствуя, как бешено колотится его сердце, хотя взгляд оставался отрешенным. Киллиан обнимал меня нежно, будто я была драгоценностью, которую он боялся сломать.

– Хантер облажался. Он не дал Гамильтону достаточно времени, чтобы привыкнуть к тебе. Почуять твой запах. Почувствовать тебя.

– Он все время был рядом со мной. – Дрожь в моем теле стихала, но я по-прежнему крепко держалась за Киллиана. – Хантер не виноват. Никто не виноват.

Ну, то есть… вроде как я виновата.

И под «вроде как» я имею в виду всецело.

Но я не собиралась признаваться в этом и давать своему мужу оружие против меня.