Зло сгущается

Вполне вероятно, что именно эта проблема стоила мне потери памяти и едва не стоила жизни. Не зная, кто я такой и какое задание я получил, я имел шансы выжить немногим больше, чем слепец, перебегающий автостраду. Но нравилось мне это или нет, на эти исчезающе малые шансы мне предстояло поставить свою жизнь.

Глава 4

Эстефан возвратился с дочкой и очень застенчивой женой, которой на вид можно было дать лет двадцать, а то и меньше. Не говоря ни слова, она прошла прямо в кухню и принялась греметь кастрюлями и сковородками. Мария заняла позицию в дверном проеме, откуда ей было видно и мать и меня, а Эстефан снова уселся на стул.

Пистолет я держал под простыней.

– Гаррет сказал, что пришлет еще одного человека по имени Рок Пелл, чтобы он помог мне найти тех, кто продал меня "Жнецам".

– Сеньор Пелл хороший человек. Если этих людей можно найти, он их найдет. Моя жена, она готовит нам ленч. – Рамирес показал на одежду, сложенную на подставке для телевизора. – Это вам не подходит. С вашего позволения, я от этого избавлюсь.

– Ради бога, и если вам удастся что-то выручить за эти вещи, оставьте себе в возмещение за беспокойство. – Я оглянулся на коридор. – У вас есть душ?

Эстефан опустил глаза.

– У нас нет душа, но есть ванная, и там вы можете Привести себя в порядок.

– Очень хорошо, спасибо.

Завернувшись в простыню, словно в тогу, я прошлепал по истертому коврику в ванную и запер за собой дверь. Пистолет я повесил на крючок и прикрыл простыней. Стоило мне осмотреть ванную, как на меня вновь накатила гнетущая волна тоски.

Арматура была старой и ржавой, а трубы не были даже упрятаны в стену. Над унитазом, оборудованным приспособлением для экономии воды, стоял ручной насос, от которого шла труба с вентилем, переключавшим воду либо 6 бачок унитаза, либо во встроенный в стену титан для нагрева воды.

Под титаном размещалась треснувшая раковина, вся в пятнах ржавчины; правее, ближе к двери, впивалась когтями в кафельный пол колченогая ванна. От мозаичного узора на полу, многократно залатанного плиткой всех цветов и размеров, почти не осталось следа.

Я перекинул вентиль, включил подогрев, потом уселся на унитаз и принялся качать воду в водяной бак и бачок унитаза. Занятие предельно скучное, но если недавно был скован параличом, то и в нем находишь своеобразное удовольствие. Кроме того, в пустыне качание воды можно приравнять к колке дров, и это было самое малое, чем я мог отблагодарить Эстефана и его семью за кров и еду.

Невзирая на ветхость ванной, Консуэла, как могла, постаралась ее украсить. Единственное окно закрывали аккуратные занавески с оборочками. Маленькие картинки в рамочках, изображающие нестерпимо миловидных ангелов – скорее всего лицевые половинки рождественских открыток, – висели на стене напротив унитаза.

На небольшой настенной полочке лежали четыре журнала, все на испанском; три из них представляли собой сценарии "мыльных опер" и я воздержался от чтения.

Запасной рулончик туалетной бумаги прятался под юбками вязаной куклы.

В зеркало на дверце аптечки, висящей над раковиной, я бросил взгляд на себя. Хотя мое лицо показалось мне знакомым и мелькнула мысль, что черные волосы немного длинноваты, вспышки озарения по поводу собственного имени не последовало. Я поскреб черную щетину на подбородке, но бритвы на раковине не было, а рыться в аптечке Рамиресов мне не хотелось.

И кстати, подумал я, если кто-то собирается меня убить, может быть, борода послужит хоть какой-то маскировкой и затруднит ему эту задачу.

Встав на колени в ванне, я заткнул сток черной резиновой пробкой и пустил воду. Она лилась из двух кранов, смесителя не было, и я торопливо отстранился, чтобы не ошпариться. Но я беспокоился зря – холодная вода у Рамиресов была «теплая», а горячая – "чуть-чуть потеплее". Она оказалась такой жесткой, что мыло почти не давало пены, но тем не менее я без особых усилий вымылся, а потом вытерся потрепанным полотенцем, некогда принадлежавшим какому-то отелю.

Повязав полотенце наподобие шотландского кильта, я вышел из ванной и застал Эстефана за разговором с чисто выбритым англосаксом примерно одного с ним роста. У англосакса были голубые глаза и стриженные ежиком рыжие волосы.

– Вы, вероятно. Рок Пелл?

– Именно так, приятель. – Он бросил мне толстым пакет размером чуть побольше телефонной книги, лежавшей под телефоном. – Здесь кое-какая одежда. Вое должно подойти. Если нет, Коймен сказал, что я могу спустить пару нуль-нулевок, чтобы вам не ходить в обносках.

При словах «нуль-нулевки» лицо Эстефана просветлело, и я понял, что Пелл имел в виду стодолларовые банкноты, которые, судя по состоянию дома, не были бы лишними в хозяйстве Рамиресов. В то же время я почувствовал, что Эстефан боится, как бы Рок не предложил ему деньги за оказанную мне любезность: тогда Эстефану пришлось бы отказаться – потому что, по его же словам, он сделал это в возмещение за услугу, когда-то оказанную Койотом.