Зло побеждает зло

Обидно, досадно, но правда. На кой черт я пытаюсь впихать в ошалевшие от потока убойных новостей головы литераторов теорию и практику фашизма? Их дело маленькое — "славить отчизну, которая есть и которая будет", а не разбираться в хитрых вопросах политэкономии.

— Пер Альбин Ханссон, шведский эсдек, — сухо начал я новую часть рассказа. — Совсем не гений, не волевой лидер, скорее аккуратный клерк. Едва ли вы про него слышали, но в прошлом году он обосновал концепцию "Общества всенародного благоденствия". Через два года, то есть в тридцать втором, этот политик станет главой правительства и воплотит свои идеи на практике. Их суть запредельно проста: народу надо дать деньги.

Тут я сделал очередную паузу, ожидая эффектного вопроса Бабеля, но… оказалось, способности писателя все же конечны. Пришлось продолжать самому:

— На самом деле никаких чудес. Деньги в данном конкретном случае не что иное как потребительские кредиты, пенсии по возрасту, пособия по безработице, плюс общественные работы и прочая благотворительность. Принципиальное условие одно: кроны идут людям, а не фабрикантам. Так устраняется коррупция и стимулируется здоровая конкуренция. Весь банкет — за счет контролируемого увеличения дефицита госбюджета. В кризис побольше, на разгоне поменьше. А будет инфляция — так в пределах единиц процентов для экономики выйдет скорее польза, чем вред.

— Помогло?! — Айзек выдавил из себя очередной вопрос с подозрительным трудом.

Хотя о чем я… именно такую реакцию писателя несложно обьяснить. Сама по себе идея дать деньги "для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным" невообразимо дика для 1930-го года. Но это не страшно, наоборот, тем интереснее отвечать:

— Не то слово! Швеция первая, уже в тридцать четвертом, выйдет из экономического кризиса. Дальше больше и шире. Теорию подхватит и разовьет британский социалист Джон Кейнс, да так успешно, что следующая половина века пройдет под знаком кейнсианской революции.[250] Экономический "золотой век", без всяких преувеличений. Раз за разом, волна за волной, все больше и больше расходов на социалку, взамен — ни классовых войн, ни угрожающих системе кризисов.

— А потом?

— Специалисты адаптировали теорию под разросшийся до шестидесяти процентов сектор услуг, усложнили модель управления макроэкономикой за счет всяких деривативов, но суть, по большому счету, изменилась мало. Впрочем, как и результат.

— Но как же марксизм? — голос Кольцова дрожал как у малыша, которого чужой злой дядя лишил любимой погремушки.

— Никак! — неожиданно поставил злую точку Исаак Эммануилович.

— Не то, чтобы никак, — вмешался я в начавшуюся перепалку. — СССР блестяще сыграл роль жупела, который заставил развитые страны быстрее бежать из постимперской колониальной модели в кейнсианский глобализм.

— Прокатились в рай на чужом хр… — ругнулся Бабель. Скосил глаза в сторону допивающей чай Александры. — А девушки-то в двадцать первом веке симпатичные?

— Да! — искренне согласился я. — То есть нет! Саша все равно красивее!

Дружный смех кинул меня в краску. Сперва хотел надуться, да вовремя почувствовал — веселье наиграно, оно не более чем безнадежная попытка выгадать время на сбор осколков мира в привычную картину. Ведь правда, стоит посмотреть на литераторов со стороны — и останется только их пожалеть. Вчера они узнали про скорое уничтожение друзей, забвение творчества, собственную гибель, страшную войну. Сегодня доскребают с тарелок овсянку за одним столом с убийцей генсека. Понтовитый же идиот-потомок не придумал ничего лучшего, как взапой умничать на тему "измов" грядущих десятилетий, вместо того, чтобы поделиться планом немедленного спасения социалистического отечества от капиталистов, коммунистов, нацистов, троцкистов… да как такое можно забыть!?

— Тоцкистов? — спохватился я вслух. — Правда что Троцкого прикончили?!

— Лев Давыдович мертв, ночью турки подтвердили официально, — как-то нехорошо подобрался хозяин дачи.

— Плакали мои денежки, — фальшиво всхлипнул я. Видя непонимание, торопливо пояснил: — Зимой по глупости дал Троцкому взаймы два килобакса.

— На этом дело не закончилось… — Кольцов явно не бы расположен к шуткам.

— Кого еще убили? — нетерпеливо перебил я Михаила.

— Держи, — он перекинул мне внушительную пачку свежих газет. В ответ на недоуменный взгляд добавил с неожиданным злорадством: — Ты почитай, внимательно почитай, что нынче в мире творится. Не все нам мозги пачкать будущими чудесами.

— Мы хоть покурить наконец сходим! — тут же поддержал друга Бабель.

Поговорить без наших с Сашей ушей — перевел я его желание. Собрался на эту тему съязвить, но тут заголовок "Правды" вышиб все сторонние мысли вон: "Троцкисты ранили товарища Сырцова!"

— Надеюсь, смертельно. — Саша заглянула в развернутые листы из-за моего плеча.

— Бросай к черту посуду, пойдем читать, — тяжело вздохнул я.