Зло побеждает зло

Мне не нравился этот город в 21-ом веке, еще менее он симпатичен сейчас. Чем ближе к центру, тем сильнее подавляет хлещущая через край энергия. А уж на самой Тверской… Тяжело даже дышать — воздух стянут в тугой жгут токами быстро мелькающих событий.

Все одновременно и сразу.

Пущенный неуклюжим галопом тяжеловоз с пустой грохочущей телегой. Энергичные тычки локтями под ребра в плотном потоке идущих по тротуару мужчин и женщин. Кучер, бешеным матом нахлестывающий впряженную в груженые сани лошадь. Смешной самодельный автобус, смахивающий на гибрид детской коляски и списанного в Париже грузовика. Стайка низкорослой шпаны, с невероятной ловкостью сквозящая за добычей между пешеходов. Вонючие конские яблоки. Норовящие попасть под ноги серые булки вывороченной из мостовой брусчатки. Чьи-то расквашенные футбольные башмаки, суть кроссовки 20-х годов, давящие нежную кожу моих немецких туфлей…

Ручку двери в "Гастроном N1", он же "Елисеевский", а еще точнее "Инснаб",{К началу 1930 года во всех промышленных центрах для обслуживания иностранцев и их семей были открыты магазины "Инснаб". Закрыты в конце 1932 года.} я рванул на себя как пилот сбитого самолета — рычаг катапульты.

Но мало наглухо заколотить витрины магазина, продуктовый рай требует охраны от голодных советских глаз. Поэтому вместо уходящих к горизонту витрин меня встретил маленький, костлявый и крайне недоброжелательный охранник. Для неискушенного в социалистических реалиях иностранца — суть обычный швейцар, но меня не ввести в заблуждение дежурной улыбкой; презрительный прищур с головой выдает профессионального борца с контрреволюцией.

Колючая приветственная фраза не оставила места сомнениям:

— Ваш пропуск!

Не зря же на мне надет лучший импортный костюм?!

— Is it the store? Ahem… Sir?

— Сюда токмо по книжке иностранца, — тон чекиста враз упал с требовательного до просительного.

— Don't get me wrong but your foolish rules make me crazy! — искренне возмутился я в ответ.

Заодно нахмурился и отрепетированным движением перекатил чуть дымящуюся сигару из правого уголка рта в левый.

— Господин… Может имеется какой документик? — искательно забормотал магазиноохранитель.

— Oh, shucks!

— Не положено…

— OK! — во все тридцать два зуба улыбнулся я, и смело шагнул вперед.

Удержать меня, само собой, никто не пытался. По старой, еще портовой памяти кинул за спину обидное:

— Screw you when you bent over!

И невольно растянул губы в дружелюбной "американской" гримасе. Смешное все же отношение к иностранцем в СССР — их вроде как ненавидят, но в то же самое время раболепно боятся.

"Елисеевский" изнутри великолепен. Теряющийся в высоте своды потолка, тяжелая позолоченная лепка колонн поблескивает во втором свете, пирамиды пестрых коробок и фруктов, в бассейне с фонтаном, совсем как в старое доброе время, плещется породистая рыба. Дворец еды, был, есть и будет — без всяких преувеличений. Но я позволил себе только пару быстрых взглядов — основное испытание только начинается. Если насчет гэпэушного вахтера у входа никто из нашей компании не переживал, то с продавцами сложнее. До революции их тщательно подбирали из владеющих несколькими языками. Наверняка кто-то остался работать в "Инснабе" до сих пор.

Первоначально добыть продуктов "в логове врага" собирался озверевший от предпасхальной поснятины Яков Блюмкин. Тот самый убийца посла Мирбаха и советский суперагент, которому, по вошедшей в учебники из 21-го века версии истории, пора быть расстрелянному в чекистком подвале. К счастью, практика показала — будущее вполне можно изменить. Поэтому в данной сборке мира он жив, весел и преисполнен желанием отомстить, да так искренне, что без малейших колебаний согласился на авантюрную поездку в Москву.

Однако личное участие матерого диверсанта в "продовольственной программе" вдребезги разбила девушка по имени Александра. Не напрасно забавная, или, если посмотреть с иной стороны, страшная случайность привела ее в нашу компанию — буквально в чистом поле, неподалеку от города Глухова. Дочь профессора Бенешевича, известного византиноведа и археографа, живо доказала, что товарищ Блюмкин, и правда, знает великое множество экзотических языков… Но лишь на бытовом, лучше сказать, командно-матерном уровне. Во фразах, чуть более сложных чем "Hande hoch", немедленно вылезает чудовищный местечковый акцент.

Чище всего изъяснялась по-немецки сама Саша, вот только уж очень непредставительный внешний вид она имела к своим девятнадцати годам, говоря проще и честнее — подростковый. Пришлось отдуваться мне. Пусть в английском не идеален, зато габарит соответствующий. Ну кто кроме чистокровного, выращенного на чистой кукурузе и говядине американца может похвастаться ростом за метр девяносто при весе под сотню кило? Хотя по ключевым фразам и названиям экзотических продуктов девушка меня все равно погоняла пару дней. Надеюсь что из личной симпатии, а не желания наконец-то по-человечески покушать.