Зло побеждает зло

Возможность поесть на ходу не вызвала особого ажиотажа среди немногочисленных пассажиров. Немцы-коммунисты после прибалтийской обжираловки проголодаться явно не успели, поэтому сыто ворочались на мягких полках. Не торопилась и прочая публика - одни успели перехватить снеди у вездесущих торговок, другие предусмотрительно запасли продуктов не только на время пути, но и первую неделю жизни в Ленинграде.

При виде же переводчика вошедшая в роль матерой шпионши Марта плотоядно промурлыкала мне в ухо:

- Предоставь мальчика мне.

- Не заиграйся в Мату Хари, - недобро съязвил в ответ я.

Еще бы, парень оказался настоящим красавчиком! Белокурый богатырь, точь-точь как в каком-то из мультфильмов будущего. Пронзительно голубые глаза, чувственные губы, мило подрумяненные морозом щеки, вдобавок к лубочному лицу - впечатляющий разворот плечей под заячим тулупом.

- Может парик!?

Увы. Кудрявое чудо уже неслось навстречу с протянутой для рукопожатия рукой... и глазами, отчетливо косящими в сторону моей спутницы.

- Guten Tag! Ich heiße Николай...

Господа, постойте, почему переводчик не девушка? Это неправильно! Выпавший в реальности вариант мы с Мартой обговаривали исключительно в теории. Сам же я ничуть не сомневался - именно ей придется со всем тщанием ограждать замученную советскими дефицитами совслужащую от настойчивого внимания "альпийского дикаря". Теперь что, мне отыгрывать обидную роль "старого козла"? Категорически не согласен и требую замены!

Поздно. Фрау Кирхмайер ласково щебечет, в очередной раз повторяя свою одиссею, в нужных местах поигрывая интонациями и взглядами в мою сторону. Мое же дело - хмуро поддакивать, а лучше молча совать в широкие ладони путеводителя марки - для обмена на рубли. Как раз впору вспылить, вот только найти бы повод... желудок, как по заказу, отозвался недовольным урчанием.

"Совместим полезное с приятным" - улыбнулся я собственной идее.

- Дор-огая, пора обе-дать.

Сказал, и сам поразился количеству яда, сочившегося с каждого слова. Игра или ревность? Решать столь принципиальный вопрос я не стал - просто окатил белокурого гада презрительным взглядом собственника, затем без лишних выкрутасов загнал руку Марты под свою и потащил недовольную девушку прочь по коридору - мимо вышедшей покурить фрау Айерштенглер. Последняя, кстати заметить, по въезду на территорию СССР начисто утратила классовый снобизм, и теперь, не жалея приветливой улыбки и папирос, бойко болтала с берлинскими рабочими о солидарности "связанных общей судьбой долгого пути" путешественников. Грамотная тетка, такая и на Соловках не пропадет.

Вагон-ресторан встретил нас Маяковским. В смысле не живым поэтом, а декламацией высмеивающих буржуев стихов с пластинки, крутившейся в недрах ладного темно-синего чемоданчика. Как всегда, заграничная штучка на службе большевиков - поднятая крышка демонстрировала россыпь английских слов и броский логотип с видом собачки,* уткнувшейся головой в рупор граммофона. Актуальная версия устройства, хвала техническому прогрессу, подобного архаизма на себе не несла - звук шел прямо из коробки.

Кормили весьма прилично, но без изысков - по единому меню, включающему в себя худосочный борщ, куриную ножку с картофельным пюре и высокую шоколадную булочку. Пить, кроме надоевшего чая, предлагали минералку "Ессентуки" или водку. То есть от состояния средней забегаловки 21-го века заведение отделяли только оставшиеся в наследство от империи массивные приборы, да основательные креманки с черной икрой. А еще цена - десять рублей, или двадцать марок на двоих - этих денег в Берхтесгадене с запасом хватало на сутки полного пансиона в люксе не самого дешевого отеля.

Ели без аппетита, не торопясь. Марта подсмеивалась над моей выходкой, я отвечал, часто невпопад, потому как попутно с прислушивался к подзабытой русской, вернее кавказской речи армянина из Салоник. Таковой за соседним столиком сперва слезливо восхищался - "нет, вы только посмотрите в окно! СССР! Настоящий Союз Советских Социалистических Республик! Как это прекрасно!", затем экспрессивно принялся втолковывать кому-то из попутчиков, что на самом-то деле он родом из Тифлиса и очень одобряет большевиков в общем, а в частности за ежегодный завоз на его родину десяти тысяч фордовских тракторов. При этом изображал Грузию в отчаянных перламутрово-розовых красках, куда супротив нее жалким и нищим немецким Альпам.

Ближе к десерту притопал сосед-барин. С ходу шмякнул рядом с нашими тарелками толстую пачку советской макулатуры, затем подсел сам, эдак по простецки, прямо как к давним приятелям.

- Давайте знакомиться, - начал он по-русски, обдав нас свежим коньячным амбре. - Меня зовут Борис Абрамович.

- Фрау Кирхмайер, - послушно отрекомендовалась Марта. Дернула меня за руку: - Хорст, он верно здоровается так?

- Ja-ja, - расплылся в фальшивой улыбке недавний барин, продолжая на сквернейшей немецком: - Я есть советский коммерсант.

- Кирх-майер, земле-владе-лец, - как можно более сухо и резко представился я.