Злата. Жизнь на "Отлично!" (том Четвертый)

На секунду задумавшись, Стёша кивнула, знает, мол.

— Ты же помнишь мою одноклассницу…? Ну, ту, которая предупредила о подставе с телефоном. — продолжил шептать я.

Стёша кивнула вновь.

— Так вот, она мне тут недавно поведала о том, что этой Скворцовой жуть как не понравилось то…

Я замолк, подбирая слова, однако…

— Я в курсе, Злат! Эта курица уже давно пытается с Марком «замутить»! — заявила раздраженная Стёша.

— Стёш, она тебе какое-то реальное запад… — я замолк, ударив себя по губам, с которых было готово сорваться то, от чего уже решил избавиться.

Стёша вопросительно подняла бровь.

— Короче, она что-то очень нехорошее задумала против тебя. Мила еще пока не знает, что именно, но обещала выяснить и рассказать. — продолжил шептать я. — Судя по ее словам, Скворцова эта совсем безбашенная тварь, так что с нее станется нанять каких-нибудь отморозков, например, чтобы они тебя избили. Носи с собой всегда перцовый баллончик, пожалуйста!

Мне вдруг вспомнилось, что и со мной некие старшеклассники желают свести счеты, а значит…

Пожалуй, баллончик я и в школу носить буду, на всякий случай. Чревато, конечно, но…

— И не с какими… — хотел было сказать «стремными „персонажами“», но сдержался, — странными личностями не связывайся, пожалуйста. Ладно?

— Л-ладно.

Стёша, как я уже успел убедиться, не из робкого десятка, однако мои слова восприняла совершенно серьезно. Видимо, тоже что-то нехорошее слышала об этой Скворцовой.

— Не парься! Ничего она мне не сделает! — Стёша вдруг улыбнулась, добавив. — Но твоя забота…как всегда… Короче, Златка, ты топчик!

Она чмокнула меня в щеку.

— О! У нас здесь телки сосутся! — заржал один из мимо проходящих школяров.

Я обернулся на него. Санников. Стёша же взглянула на этого моего одноклассника, словно на кучу навоза, продемонстрировав затем средний палец, а в следующий миг уже забыла о его существовании, отвернувшись. Причем этот акт презрения был исполнен подругой так ловко, что одноклассник, явно собираясь сказать еще что-то, прикусил язык и, покраснев, побрел в сторону лестницы, постоянно озираясь и злобно зыркая то на меня, то на мою подругу.

Позже. Второй урок, «Физкультура».

— Зла-а-ат…

Из медитативного состояния, в котором я находился, наблюдая за вполне обыденной для школяров игрой в «вышибалы», меня вывел голос «физрука», которая уселась на скамейку рядом со мной.

— … вернись в наш мир, пожалуйста!

Учитель, потрепав меня по коленке, улыбнулась.

Нормальная тетка, вернее, молодая совсем девчонка, наверное, только-только выпустилась из ВУЗа. И ко мне, как успел заметить, относится неплохо. Она либо еще не успела заработать «профдеформацию» и поэтому особенно не разделяет солидарность педсостава в отношении моей персоны, либо же (и, скорее всего!) этот самый школьный педсостав ей глубоко «параллелен», и она не мнит себя его частью.

— Вообще-то, некоторое время назад уже вернулась. — обернувшись к ней, ответил я, добавив затем. — В наш мир, я имею в виду.

— А-а-а… — «зависла» учитель, после чего произнесла. — Злат, ты зачем-то понадобилась школьному психологу. Вот прямо сейчас.

— Ну, раз понадобилась… — ответил ей, вставая с лавки. — А в какой кабинет идти?

— В четыреста первый.

В раздевалке.

Когда я зашел в раздевалку, дабы переодеться из спортивной формы в обычную, там, по причине отсутствия у них «спортивки», уже торчали две мои одноклассницы. И Ника Ладова — одна из этой парочки. При моем появлении, обе девицы, активно что-то обсуждавшие еще мгновение назад, моментально замолкли, сначала недобро поглядев на меня, а затем сделав вид (явно беря пример с учителей), будто бы меня в помещении нет.

И вообще, нет.

Наш класс, в общем, прекрасно осведомлен о природе «несчастного случая», в результате которого «классная» отправилась на биржу труда. Проблема состоит в том, что многие одноклассники, да и не только, ее очень любили, не знаю, правда, за что. Любили и сочувствовали, несмотря даже на то, что она оказалась чуть ли не главной злодейкой произошедшей драмы. И это нормально для русского человека, ибо и сам, бывало, невольно, хотя и ненадолго, проникался сочувствием (и это уже во взрослом возрасте!) к гражданам злодеям, пострадавшим вполне себе за дело. А тут подростки и любимая ими классная руководительница…

В общем, бойкот мне объявили не только учителя, но и многие одноклассники, однако недоброжелателям из их числа урок явно пошел впрок, и теперь данные личности разве что шипят мне во след, не пытаясь как-нибудь нагадить. Во всяком случае, пока. И это меня полностью устраивает, ибо как-то коммуницировать с одноклассниками я не планирую ни сейчас, ни когда-нибудь потом (возможно, за исключением Ирочки, да и то…).

Закончив переодеваться и убрав спортивную форму в мешок, надел рюкзак и вышел из раздевалки. Позади раздался тихий, но очевидно злобный шепот. И правильно, ненавидьте меня, но только тихонечко-тихонечко или про себя!

4 этаж. Возле 401 кабинета.