Злата

— А то! Конечно, люблю. Кого мне любить, кроме тебя? Ложись. Давай вот тут, рядом. А я твой сон караулить буду, выспался, чай. Мне так спокойно с тобой всегда и тепло.

Я разделась и легла, а он гладил мои плечи, волосы.

— Что не красишь седину?

— А я от этого помолодею вдруг? Или замуж соберусь? Так замужем давно. Или ты не заметил?

— Кокетничаешь?

— Ну, когда-то же надо и пококетничать. Женщина я или кто?

— Женщина! Спи давай.

— А может, бульончику горяченького?

— С курочкой? Не откажусь.

Я встала, накинула халат и пошла разогревать бульон, с вечера сваренный. Вот и всё как всегда, и любит он меня одну. Что думать-то? Вся жизнь вместе: дети, внуки. Да и любит меня он, и я его люблю.

========== Часть 3 ==========

— Богдан, ты знаешь, когда ты уехал, я думала, что умерла. Я не могла ни пить, ни есть, я не выходила на улицу и мне вызывали врача. А он направил меня в психиатрическую клинику. Но я не пошла туда. Это был бы такой позор для родителей.

— Ты никогда не говорила об этом, Злата.

— Я пыталась забыть. Я и сейчас пытаюсь забыть те годы. Чтобы их не было, не существовало в моей жизни!

— В нашей жизни. Не надо, не возвращайся туда. Это нехорошо. Я ошибался. Я простой смертный, и я просто был не прав. Я не видел истинной картины и не понимал, насколько ты дорога мне.

— Я знаю. Я тоже долго не понимала, что мы далеко не просто друзья.

— У меня и мысли не возникало в то время, о том, что между нами может быть что-то кроме дружбы. Ты была моим единственным настоящим другом, ты выслушивала все истории о моих похождениях, о моей первой любви. Я плакал тебе в плечо, когда рассказывал о сердечных муках. Ты помнишь? Это так смешно.

— Смешно?! Да у меня сердце рвалось на части, я сгорала от ненависти к этой противной Ольке Самошиной! Богдан, я ненавидела её за то, что ты её любил, и за то, что она не любила тебя я её тоже ненавидела. Я ждала тебя с каждого свидания, стоя на своём балконе. Я ждала! Я готова была торчать там ночи напролёт. Я укладывалась в постель только зная, что ты уже дома.

— Ну, она была симпатичной и королевой класса. В неё были влюблены практически все мальчишки. Теперь та юношеская любовь кажется смешной… Что ты улыбаешься, Злата?

— Смешной? Ты серьёзно? Смешной? — Я рассмеялась, прикрыв рот рукой.

— Ну да, смешной… — Он откинулся на спинку стула и удивлённо смотрел на меня.

— Мне было не смешно, но я ещё не понимала всей сути происходящего. Если бы у меня был хоть какой-то опыт, или отношения. Но я не стремилась к этому. Да и королевой никогда не была. Мне достаточно казалось только твоей дружбы.

— Родная, я тогда так жалел, что ты не моя сестра.

— Сестра? Да ты шутишь!

— Молодость, как и глупость, неповторимы!

— А за что тебя Олька отшила?

— Я её периодически называл твоим именем, потом извинялся, говорил, что по привычке. Ты же со мной всю жизнь… Что ты смеёшься? Ну что ты так смеёшься? Хотя твой смех для меня как музыка. А помнишь, я сломал руку Максиму в восьмом классе?

— Помню, твоих родителей в школу вызывали, а мать Макса обещала в суд подать. Но тогда тебя весь класс поддержал, и всё улеглось.

— Да он вообще был как лягушка, но руку я сломал не за это.

— Ты же английский тогда не сделал и на большой перемене списывал.

— Ага, у тебя!

— А он и списывать не давал, и мешался, и под руку толкал. Я как вспомню, как ты встал тогда из-за стола, поднял его над собой и бросил на пол.

— А он рукой об стол. Я думал, что мир остановился, руку ломать ему совсем не хотел.

— Только весь класс тебе аплодировал.

— Злата, он про всех гадости говорил и классной всё докладывал. И про тебя говорил тоже. И что ты в него влюблена.

— Я?!

— Ты?

— А ты ревновал?

— К сожалению, тогда ещё нет. Но мне очень не хотелось, чтобы это было правдой.

— А потом ты уехал…

— Злата, милая, родная, ты же всё понимаешь, моих родителей перевели на Север, и я должен был уехать с ними.

— Да, должен. Ты уехал, и мои розы завяли. Они не хотели жить без тебя, как и я.

— Я писал тебе письма.

— А я на них отвечала. Тогда у тебя появилась Варя, помнишь? И с ней ты стал мужчиной.

— Я не могу теперь исправить всё, что случилось тогда. А помнишь, как родился наш первый сын?

— Да разве это забудешь!

— Я стоял под окнами родзала и вдруг раздался дикий вопль. Просто дикий, и я узнал твой голос. Если бы ты знала, как я испугался.

— Я знаю! О том, что ты упал в обморок и никак не приходил в себя, рассказывали все сёстры, врачи и больные.

— Ты стыдилась меня?

— Нет, что ты, Богдан. Я была счастлива. Нас стало трое. Наш сын активно прибавлял в весе. Он родился голодный или оголодал, пока я вопила.

— Так больно?

— Не помню! Больно, конечно, но врач меня спросил, могу ли я орать, чтобы мужчины на улице падали от звука. Ответила — могу. Договорились, что закричу по сигналу. Пока голосила, сын родился, и ты упал.

***

За окнами забрезжил рассвет и мы отправились в постель, хоть немного вздремнуть. Разговор прервался, до следующего раза.

Ты опять опустил те воспоминания. Я не знаю твоего отношения к ним. Так до сих пор и не знаю. Не понимаю, почему каждый раз в бреду ты произносишь её имя.