Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ)

Мы с Зариной вошли в свою. Дверь радостно взвизгнула, отворяясь хозяевам. Сев на лежак спиной к соседке, я деловито отстегнул доспехи — мои первые и единственные, мою прелесть. Меч на перевязи занял место у табурета, приставленный с краю для удобства выхватывания. Шлем и новенькие сапоги я уложил на пол. Затем скинул рубаху, осторожно выполз из штанов и юркнул под простыню. Зарина, видимо, сделала то же самое. Но не прошло и минуты…

— Чапа, спишь? Можно?

Хотя ответа не прозвучало, и глаза остались закрыты, лежак рядом прогнулся. Девушке понравилось секретничать перед сном. Ладно, использую визит в качестве добычи информации.

Едва она устроилась, повернувшись лицом, я задал вопрос:

— Как учат мальчиков?

Зарина улыбнулась:

— Неужели не понимаешь. Их не учат. Школа только для девочек.

— Все мужики тупые и неграмотные?

Разум подсказывал: а дядя Люсик? А Гордей, что шпарил заповеди и законы как ботаник домашку?

— Мальчиков пристраивают учениками и подмастерьями к мастерам, — терпеливо разжевала Зарина. — Только так чему-то учатся. Зато становятся мастерами высшего уровня.

— И узкого профиля, — прибавил я.

— Это плохо?

— Если повсеместно.

Девушка поворочалась, поелозила бедрами. Кажется, собралась что-то спросить.

— Расскажи про бойников, — успел втиснуть я.

— Что именно?

— Почему скрывают лица?

Глаза Зарины заиграли весельем:

— Это же так просто! Ну, подумай.

Пришлось нахмуриться. Никогда еще меня так ненавязчиво дураком не обзывали. Сама подумай: если б мог догадаться — не спрашивал бы!

До присоседившейся до неприличия соседки дошло.

— Балахон с маской нужны, чтоб им не мстили за причиненное по приказам зло, — заговорила она. — Исполнители же не виновны. Еще они много видят, чего не нужно. К примеру, учениц во всяком виде на занятиях, в купальне и, бывает, даже в уборной. Еще — они казнят. И своих тоже.

Вспомнил! Похоже одевались средневековые палачи. Выходит, бойник — палач, по совместительству занятый на подручных работах?

— Не будь масок, — продолжила девушка, — им мстили бы все. У крепостных нет защиты от ярости свободных. Но свободный не может причинить вред крепостному без оснований. Маска — спасение крепостного.

— Почему в бойниках только мужчины?

— Женщины руководят семьей, ведут хозяйство, рожают детей. Для этого нужно быть дома. У мужчины больше возможностей отлучиться по приказу владелицы вотчины.

— Стоп, — уцепился я за пролетавшую мысль. — Как же бойники, что работают в школе. Их постоянно меняют?

— Ты видел двух мастериц, кладовицу и врачевательницу? Две тройки их мужей-бойников выполняют всю остальную работу по школе. — Зарина презрительно выпятила и скривила губки. — Особенно самую грязную.

— Не морщись, — наставительно сказал я. — Если б не они, мы бы тут сидели как свиньи по уши в дерь… кхм.

— Как кто и где? — встрепенулась Зарина, даже приподнявшись на локте.

— Неважно, — отмахнулся я. — Ложись. Это секретная информация. Подпадает под статью «не слушать ангелов».

— А-а, тогда не надо, — успокоилась она.

— Скажи, Зарина — от «заря»?

Давно хотел узнать. Узнал.

— Зариной и Кариной звали ангелов, умерших вместе с убитым черным чертом. Они держались втроем, отдельно от остальных. Тогда причал был просто переполнен. Милослава поэтому и не стала противостоять вам, имелся давний опыт. — Зарина перевела взор на потолок. — Белые черти лучше, с ними меньше проблем. А красный впервые. Никто не знает его особенностей, надо ли его бояться больше других или как-то особо относиться. Милослава очень переживает.

— Ему не грозит опасность? — забеспокоился я.

— Милослава дала слово. Залог — моя жизнь. Мало?

Ответить нечего. Решил сменить тему. Сформулировал самое в эту минуту злободневное, поэтому как можно аккуратней:

— В нашем мире…

— Не надо! — взмолилась Зарина. — Ты же знаешь закон.

— И ты знаешь, как твоя сестра Милослава трактовала это положение: если знание о нарушении не выйдет за рамки двух знающих, то вроде и не нарушение.

— Я не Милослава.

— Не представляешь, как это радует. Тогда зайду с другой стороны. — Придется идти напролом. Выбросив из головы всю эфемерную тактичность и куртуазность, я, набрав воздуха, заставил себя сказать со всей прямотой: — У вас под штаны не надевают дополнительной части одежды?

— Зачем? — Девушка несколько раз моргнула в ступоре. Затем лицо осветилось: — А-а, поняла. Одевают. Точнее подматывают, это такая повязка. Но только в красные дни. И еще больные недержанием. У тебя…

— Нет-нет.

Подожженные самобичеванием щеки заполыхали. Вижу же, что не носят, куда полез с кретинскими расспросами? Вот так репутацию и теряют — одной необдуманной фразой.

Помолчав, я озвучил новую мысль:

— Зарина, что ты думаешь о дяде Люсике? Тебе ничего в нем не кажется странным?

— Хссс…