Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ)

Немножко выбилась из массы Глафира, в свои годы довольно фигуристая соседка Феодоры. В ее исполнении сказочная царевна боролась с несокрушимыми силами за любовь трех заколдованных принцев, коих и собрала под своим крылышком к предсказуемому хеппи-энду. И никаких мечт о власти и халяве. Вместо жесткости и наивности предыдущих историй эта овевала чувственностью и даже некоторым эротизмом. Будь мы дома, я бы сказал: трезвый женский взгляд. Война и политика мужикам, бабам — был бы милый рядом. С учетом местных реалий — милые.

Занятие затянулось, девочки начали уставать. То одна, то другая ворочались, меняли под собой ноги, вытягивали их. Головы крутились, восстанавливая кровоснабжение в шейных позвонках. Глаза щурились от солнца.

Почесав нос, дядя Люсик тоже сменил позу. Теперь он восседал на траве в позе мыслителя: локоть на колено, подбородок на загнутую ладонь. Из-под юбки торчала белая волосатая нога. Судя по всему, мужчине в этой одежде было удобно. Великая вещь — привычка.

Когда его лицо вновь поднялось к нам, в уголках глаз веселились чертики:

— Хорошая история. Добро победило, зло наказано, закон восторжествовал. Ничего лишнего. — Помолчав, он добавил: — Но не хватает глубины. Словно от непознаваемого древа жизни нам предъявили только одну ветку, пусть и огромную, закрывающую остальное.

— Скорее, корни, — рискнул вставить я.

Папринций одобрил:

— Или так. Но там, высоко, еще столько загадочного и неизведанного! Неужели не хочется взглянуть хоть одним глазком?

Вопрос был риторический. Девочкам хотелось не неизведанного, а в туалет и поспать. Кто-то не удержался, зевнул.

— Следующий, — дирижерским взмахом руки пригласил дядя Люсик. — Зарина. Ждем.

Девушка смутилась:

— У меня тоже… про заколдованного.

— Сюжет другой?

— Да.

— Ждем, — повторил папринций.

Набрав воздуха, Зарина начала:

— Жил-был принц. Ой, простите, еще не принц. Мальчик. То есть жили две сестры с братиком… — Зарина совсем смешалась. Никто не торопил. — Однажды пошли сестры на бал к царевне…

Мне в голову неслабым булыжником прилетело открытие: сказки про принцев и принцесс, которые у нас рассказывают детям, для здешних детей — истории про настоящее.

— Мальчику очень нравилась царевна, и он тоже хотел на бал. Очень хотел. Он попросил волшебную фею: «Пожалуйста, отправь меня на бал!» «Как?» — спросила фея. «Сделай меня девочкой!» «Хорошо, — сказала фея, — но знай: ровно в полночь все вернется на свои места. Поспеши». И стало так. Обратился он в девочку, пришел на бал. Был самой умной, самой лучшей, самой красивой. Царевна хотела дружить только с ним. Без пяти полночь бросился мальчик-девочка бежать. «Не уходи! — кричала вслед растерянная царевна. — Останься! Будь моей подругой!» Но он убежал, потеряв свой сапожок.

Дальше следовали розыскные работы, известные по «Золушке». Концовка тоже фантазией не блистала:

— И увидела, что девочка на самом деле мальчик. Царевна взяла его в мужья, и жили они долго и счастливо.

Дядя Люсик вычесал из затылка несколько волосинок. Зарина тревожно замкнулась в ожидании приговора, обхватив колени и сжавшись в комок. Публичные выступления явно не ее конек.

Хотя речь шла об отвлеченном, мне стало неуютно. Взгляд пробежался по окружающим: все тихо, спокойно. Просто глупая сказка. Грудь облегченно освободилась от задержанной порции воздуха.

— Это же близнец предыдущего рассказа по смыслу, — лениво уронила Аглая.

Поглядев на едва раскачивающиеся верхушки деревьев за забором, она завела руки за голову и с удовольствием потянулась. Грудь выгнулась, глаза прикрылись, плечи расправились. Донесся легкий хруст. Ей было наплевать на происходящее. Но как же не высказать мнения. На что тогда ориентироваться молодежи?

— Не совсем, — не согласился папринций. — Там девочка изначально билась за приятную будущую стабильность, определявшую весь смысл ее жизни. Здесь сначала мальчик завоевывает сердце девочки как девочка-подруга, потом девочка, ища дружбы, обретает любовь.

Я поочередно всматривался в лица возможных покусителей. Ни в одном глазу ни капельки волнения или тревоги. Не там ищу?

— Где же борьба добра и зла? — вбросила Феодора, обегая пристальным взором других слушательниц.

— А она есть, — удивил дядя Люсик. — Зарина, как сама объяснишь?

Девушка вспыхнула:

— Ну… зло — это то, что мальчик, любивший царевну, не мог к ней прийти. И они никогда бы не встретились. Добро — их взаимные чувства, победившие зло.

— Что он не имел права прийти на бал без приглашения — закон. Ты называешь закон злом? — жестко выдала Варвара.

Сидевшие рядом девочки отшатнулись от Зарины. Она жалобно оправдалась:

— Не то, что не мог прийти, а то, что это мешало им встретиться…

— А обход закона с помощью волшебства считаешь добром? — не унималась Варвара.