Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ)

— Чапа, будь осторожен, — успела шепнуть Тома прямо на ходу, выбрав миг, когда рядом никого не оказалось. — Карина сказала…

В это время последняя девочка покинула уборную.

— Прости, — извинился я, убегая внутрь.

Тома, конечно, за мной не пошла, как бы ни хотелось сказать недосказанное.

— Завтрак!

Не успел выйти, как толпа понесла меня к столам кухни. Расселись, ложки старательно застучали, челюсти принялись с удовольствием молоть и дробить, горла проглатывать и требовать еще. Тома сидела сама не своя. На вкус не обращала внимания. Жевала машинально, как корова на лугу. Глотала через силу. Завершился прием пищи новым совместным декламированием.

— Молитву возвышения, — скомандовал дядя Люсик, — или как вы говорите, возвышенку. Алле хвала!

— Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!

Как с заповедями, дружный хор принялся отчеканивать, четко разделяя каждую фразу, как бы высекая ее в скрижалях памяти, если такие есть.

— Я отдаю жизнь и мысли Алле-возвысительнице, да простит Она нас и примет.

— Я берегу честь и репутацию, ведь потом они сберегут меня.

— Я забочусь о своем здоровье, ведь потом оно позаботится обо мне.

— Я помогаю окружающим, ведь потом они помогут мне.

— Я воздаю выше необходимого Алле-всесвидетельнице, творительнице миров и воительнице умов, да простит Она нас и примет, и наступит время, когда воздастся мне.

— Как Она создала наш мир, так и я во славу Ей создаю себя.

— Я не ною и не жалуюсь. Я пересиливаю.

— Я не прошу. Я действую.

— Для меня нет невозможного. Трудно — да, долго — может быть, но не невозможно.

— Я слушаю умных, но верю только верным. В этом состоит мудрость.

— Я никогда, никогда, никогда не сдаюсь.

— Меня можно убить, но нельзя сломать.

— Я так живу и примером учу детей. Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!

Кто-то из мелких весело втиснул:

— А если я еще маленькая, и у меня нет детей?

Дядя Люсик не поставил выскочку на место, как сделал бы на его месте любой учитель, а добродушно разъяснил:

— Пример — он для всех. Дети бывают не только свои. Вы сами еще дети. Будьте примером для своих соратников и для чужих детей. Алле хвала!

— Алле хвала! — еще раз гаркнули все.

— Теперь прошу на выход.

Дядя Люсик вывел нас из-под крыши.

— Войник, преподаватель боя, сейчас у цариссы, — сообщил он, когда все построились снаружи. — Предлагаю провести занятие Аглае, она лучшая в потоке. Берите инструмент, приступайте. За дисциплину отвечает старшая по возрасту — Карина.

Он ушел. Не получилось сказать насчет туалета. Подойду после занятия.

Инструментом папринций назвал деревянные мечи с достаточными крестовинами, чтоб не покалечить руки. Я взял один, покрутил в запястье. Удобный. Только легкий, потом трудно будет перейти на настоящий.

Аглая выступила вперед:

— Готовы, недоучки и недомерки? Тогда начнем. Обучение строится в три этапа. Первый — подковаться технически. То есть, выучить приемы, овладеть искусством боя. Второй — научиться готовности сделать трупом или инвалидом другого человека, невзирая на его личность и приближенность к вам. Третье — достаточно много упражняться в первом и втором.

— Как-как ты нас назвала? — с высоты возраста и опыта желчно осведомилась Карина.

Ее глаза застил гнев. Но не бессмысленный и беспощадный, как в схватке в моей комнате, а умело спрятанный, придерживаемый до нужного момента.

Ученицы зашептались.

— Желаешь проверить? — упала следующая фраза Аглаи.

Я заметил, что ее повсеместно выделяют, превозносят. Не сторонятся, но чуточку заискивают. Возможно, завидуют. Кто же она такая: естественно появившийся лидер или очередная именитая пустышка?

Карина вышла вперед. Меч прокрутил свистящие восьмерки, погрузив владелицу в защитную сферу. Выдвинув левую ногу, девушка встала боком, деревянное «лезвие» выставилось над головой острием к противнице.

Аглая усмехнулась и напала прямо из положения, в котором стояла: меч опущен, тело обращено к врагу.

В два стука все было кончено. Карина взревела, схватившись за макушку, а мы даже не поняли, что произошло.

— Прежде, чем попасть в школу, — прохаживаясь возле поверженной, сообщила Аглая, — многие годы со мной занимались лучшие мастера по всем видам оружия. Советую новеньким прислушиваться к моим советам.

В ее поле зрения попал мой язвительный взгляд. Ненавижу хвастунов, даже если действительно что-то умеют. Я вот самый умный, но не выпячиваю же?

— Чего пялишься? — раздалось в мою сторону. — Не веришь — проверь.

Вокруг меня образовалось пустое пространство. Тома, и так бывшая на нервах, едва не упала в обморок.

Нужно было сразу признать поражение, но момент упущен. Аглая уже надвигалась танцующим шагом, выбирая, как красивей меня унизить.

Все, что знал и смог вспомнить, здесь не работало. Противник умелый, по его правилам его не победить. Ищем вариант как с Кариной в комнате: сделать то, чего не ожидают.