Зимой я живу на втором этаже

Перед такими аргументами я был бессилен, да и признаться, я с удовольствием провел бы новый год где-нибудь в тихом местечке. К тому же по воодушевленному Лёвиному выражению обычно сосредоточенного лица я понял, что ему перспектива уехать на немного была по душе.

–Хорошо, но я категорически против огромного особняка в несколько этажей, экстремального спорта и всяческих глупых сюрпризов,– говоря это, я постарался принять самый серьёзный вид.

–Порой ты бываешь невыносимо скучным, и я не понимаю, почему дружу с тобой,– флегматично протянул Вениамин,– впрочем, как скажешь. Я найду деревянный домик где-то в гуще тайги, похожий на тот, которыми ты любовался в книжках, когда был маленьким,– съехидничал Веня.

Я был доволен. Предвкушение новогодних каникул уже завладело мной, я представлял, как буду долго спать, вечерами читать книги, делать зарядку по утрам и проведу свой самый продуктивный зимний отпуск.

Мы разговорились о делах за прошедшую неделю, выпили еще несколько чашечек чая, Веня угостил нас бутербродами с невоспроизводимым названием, которое он сам придумал, за что был страшно горд, и разошлись, только когда совсем стемнело.

II

Прошла неделя. Сегодня, мы снова собираемся у Вени. В прошлый раз мы определились, что нам понадобиться, и решили, кому что брать.

И вот наступило вечер 29 декабря. Я вышагиваю по хрустящему снегу прямиком к дому Вени с большой сумкой одежды и порученных мне вещей. На площади распространился хвойный запах от наваленных на продажу сосен. Насколько бы я не любил зимы, я все равно любовался этим сверкающим, будто от волшебной пыльцы, белоснежным убранством города. Нагие деревья, раскинув корявые ветки, с достоинством демонстрируют прохожим свое пушистое одеяние. В свете фонарных столбов весело петляют редкие снежинки. Свет фар проезжающих машин отражается от уже небольших сугробов, отчего улица становится совсем светлой. Я, как в детстве, прислушиваюсь к своим скрипучим шагам. Каждое мое движение ногой отзывается оркестром из миллиона снежинок.

Вот добрался до нужной двери. Звоню. На пороге появляется Вениамин в отвратительнейшей голубой рубашке с ядовито-красными цветами. На груди у него красуется какой-то жёлтый камень размером с хоккейную шайбу. Умению Вени подбирать вычурные образы позавидуют именитые кутюрье, гардероб моего приятеля переполнен рубашками и пиджаками невообразимых расцветок, к которым у Вени всегда найдется еще более несуразный перстень или кулон.

После приветствия и традиционных шуток Вени мы прошли в комнату с диваном, и я уселся.

Веня начал неторопливо заваривать чай. Этот радушный хозяин никогда не поинтересуется, какой чай вы хотите или сколько ложек сахара класть вам в чашку. В доме Вени вы непременно будите пить именно то, что решит сам Веня. Благо, несмотря на ломаный вкус в одежде, чай Веня выбирает превосходный и даже очень вкусно готовит, поэтому в прошлые года встречать Новый год мы ходили к нему. Веня залил в свой бирюзовый заварочный чайник кипяток, и через мгновение уже вся комната наполнилась сладким ароматом ванили и еще чего-то теплого, что я различить не смог.

Раздался звонок в дверь, и я решил открыть Лёве. Когда же я дважды повернул щеколду влево, передо мной оказалось несколько баулов, напоминавшие те, с какими торгаши ездят на базары. Сначала я опешил, но через минуту голос подал Лёва, которого из-за наваленных сумок, невозможно было разглядеть.

–Веня, не мог бы ты мне помочь, возьми сумочку, пожалуйста,– кряхтя, лепетал явно запыхавшийся Лёва.

–Лёва, это я,– сказал я и тут же схватил верхнюю клетчатую сумку. Ноша оказалась неожиданно тяжелой.

Я потащил сумку в зал. Лёва с другой сумкой тюлюпался за мной. Мы оба поставили багаж на середину комнаты.

–Что это?– первым делом спросил я.

–Это самое необходимое, что нам может понадобиться на праздниках,– мямлил Лёва.

–Так,– вмешался Веня.– Вываливайте все содержимое своих сумок в центр комнаты. Оба. Иначе так мы уедем только в следующем году.

Мы послушно опустошили кладь. Из мешков Лёвы посыпались туго набитая аптечка, кипятильник, семь фонариков, свечи, несколько упаковок спичек, плащ-палатка, раскладной стул, молоток, прозрачная баночка с гвоздями, лампочка, спутанные провода, пледы, подушка и, наконец, та гирлянда, которую мы попросили его захватить. Я удивлённо смотрел на вырастающую пирамиду из вещей возле Лёвы. Становилось страшно. Ехать больше не хотелось. Даже показалось, что мы отправляемся в паломничество с лишениями, которые должны будем преодолевать своими силами. Мне было абсолютно непонятно, где и при каких обстоятельствах нам могли пригодиться все эти вещи.

–Зачем ты взял лампочку?– я решил начать.

–Ну-у,– замявшись, протянул Лёва,– понимаешь, я подумал, что в домике может что-нибудь перегореть, и нам понадобиться лампочка, чтобы заменить испортившуюся. Не сидеть же в темноте.

–Хорошо, но зачем же тогда фонарики?– я не унимался.

–Может перегореть не лампочка, а вовсе отключится свет.

–Семь штук?