Зимний вечер в проруби

— У тебя проблемы, Юленька? — участливо поинтересовался Антон с тем своим ангельским выражением лица, с каким он обычно собирался сказать или сделать гадость.

— Это у тебя проблемы! — взвизгнула от злости Юля. — Ты что, за деньгами сегодня приперся? Целый месяц тебя в фирме не видели. За что я тебе деньги должна платить? Чтобы ты и дальше квасил целыми сутками?

— Хочу тебе напомнить, что половина дохода фирмы в любом случае моя! — невозмутимо сказал Антон. — Так что плати!

— Сволочь! — прошипела Юлька, да будь ее воля, она бы в эту минуту смела с лица земли всю погрязшую в пороке мужскую половину человеческого рода.

Как она сейчас жалела, что когда-то позволила своим чувствам затмить рассудок и разделила владение фирмой не в соответствии с внесенными средствами, а, как ей тогда казалось, по справедливости, то есть поровну. Раздели она иначе, получал бы сейчас Антон половину — как же! В лучшем случае десятую часть. Потому что сам он вложил не больше восьмисот долларов, а оставшиеся то ли восемь, то ли девять тысяч являлись личными средствами Юльки, взятыми в долг у ее отца (опять же ее, а не Антона), и кредитом в банке под залог ее же, а не Антона квартиры.

Выплатив Антону причитающиеся ему деньги, Юлька впала в такой раж, что готова была поубивать всех мужиков, кто рискнет попасться ей под руку. Как знакомых, так и не очень. Что ей там нужно сегодня-то сделать? Подсыпать снотворное в вино Андрею Васильевичу? Ха-ха! Почему же только снотворное, можно и яду! И чтобы мучился подольше. С такими кровожадными мыслями Юлька встретилась с поджидавшей ее Маришей.

— Ты чего такая злая? — первым делом спросила у нее подруга.

— Мужики достали! — пояснила Юлька и вкратце поведала о своих сегодняшних злоключениях.

Свой рассказ она закончила словами:

— Где там твой яд, то есть снотворное? Давай его сюда.

— Ты уверена, что ничем себя не выдашь? — всполошилась Мариша. — Вряд ли в таком состоянии ты способна вскружить кому-то голову.

— И ты туда же! — возмутилась Юлька. — Вы что, сговорились сегодня все меня до ручки довести?

И тут Юлька разрыдалась. Нервы у нее были так напряжены, что ничего удивительного в этом не было. А слезы дали выход накопившейся за день обиде и злости.

— Вот! — окончательно расстроилась теперь Мариша. — Ты еще и плачешь! От слез у тебя физиономия распухнет. И как ты станешь соблазнять Андрея Васильевича? Бедная моя мама! Выйдет снова замуж и будет страдать. Мало ей моего папочки, что ли, было! Юлька, не реви ты!

— Уже перестала! — пробормотала Юлька.

— И хорошо! — обрадовалась Мариша. — Пошли скорей. Приведем тебя в порядок. А потом и за дело. Время уже подходит.

Привести Юльку в порядок оказалось делом более сложным, чем представлялось Марише. То есть внешне следы слез и растрепанную прическу они ликвидировали быстро.

— Не пойму, что делать с глазами? — озабоченно пробурчала Мариша. — Они у тебя так сверкают, что даже мне неуютно становится. А я ведь тебя знаю уже сто лет и знаю, что ты меня искренне любишь. Мало тебя знающий человек может испугаться.

И Мариша была права. Юля сердилась редко. Но если уж на нее накатывало, то обидчику нечего было рассчитывать на снисхождение. Сейчас был именно такой момент.

— Накрашу их погуще, и все, — сказала Юлька, внимательно всмотревшись в свое отражение в зеркале.

После того как она положила на ресницы тройной слой туши, блеск стал несколько глуше. Не так-то просто сверкать из-за плотной завесы.

— Отлично! — одобрила Мариша. — А теперь самое время идти на охоту. Я точно знаю, Андрей Васильевич сейчас сидит дома. С Крошкой он уже погулял. Ты иди к нему и скажи, что тебе необходимо с ним потолковать наедине. Вот тебе снотворное!

И Мариша всучила Юльке пакетик. Юля заглянула внутрь и увидела там порядочную порцию какого-то белого порошка.

— Это наркотики?! — ужаснулась она.

— Это лероклерин,[1] — ответила Мариша. — Снотворное. Бери, кучу времени угрохала, чтобы таблетки в порошок истолочь.

Юлька сунула пакетик в рукав своей кофты и изъявила готовность идти.

— Помни, снотворное подействует не раньше чем через пятнадцать минут, — сказала ей на прощание Мариша. — Первые минут пятнадцать тебе на то, чтобы Андрей Васильевич докумекал предложить тебе выпить и ты успела бы подсыпать ему в стакан порошок. Итак, через полчаса я подойду к его двери.

Юлька кивнула, и подруги расстались. Оказавшись возле дверей Андрея Васильевича, Юлька в первый раз ощутила смутное сомнение в успехе своей операции. Но отступать было поздно. Поэтому она глубоко вздохнула полной грудью, изобразила на лице самую очаровательную и игривую улыбку, на какую была способна, и позвонила в дверь.

В это время в другой квартире разгорался небольшой семейный скандал. Маришина подруга Татьяна молча слушала своего мужа, мечущегося по квартире.

— С какой стати ты позвала эту громилу к нам на дачу? — возмущенно кричал Роман. — Да еще предложила пригласить с собой какую-нибудь ее подружку. По-твоему, я должен кормить еще и твоих сомнительных знакомых? Таня, честное слово, я тебя не понимаю!