Зимний сон Малинки

— Потому что рядом с тобой, Малина, других для меня не существует. Напрасно я обманывался надеждами. Никогда нашему браку с Дианой не стать счастливым, когда где-то есть ты. В тот день я позвонил Диане и сказал, что свадьбы не будет, хотя ничего о тебе не знал: одна ты или нет.

— А когда узнал?

— А когда узнал, хотел убить Кирилла. Не мог поверить, что он так поступил с тобой и детьми. Ты всегда заслуживала быть счастливой. Тогда я решил, что это мой шанс и на этот раз тебя не отпущу. Я понимал, что потребуется время и был готов ждать, мне казалось, что я тебе неприятен, но вдруг случилась поездка… и мы. Случилась ты, Машка, и это была самая лучшая ночь в моей жизни.

Гордеев прижался щекой к моему виску, согревая своим телом. Я и не заметила, как сильно меня сотрясает дрожь. Признался, поглаживая мои руки и плечи:

— Уже тогда я был готов предложить тебе все, что мог, но была Диана и помолвка, которую она отказывалась расторгнуть и разговоры с семьей. Я не хотел тебя втягивать в свои отношения с ней, хотел, чтобы в твоей жизни все было спокойно, поэтому попросил дать мне время. Мне пришлось лететь в Париж и говорить с Дианой еще раз, там я и сказал ей, что люблю другую, и что уже ничего не изменить. Однако наши семьи сегодня все решили за нас. За меня. Значит, так тому и быть. Я уже сказал отцу, что дальше по жизни пойду сам. С тобой, Маша, если ты согласишься выйти за меня замуж. Я не лгал тебе, когда говорил, что люблю. Ты нужна мне, и слова в зале прозвучали для тебя, не для нее, слышишь? Прости, что так вышло.

Я обернулась к Гордееву, обняла его и прижалась носом и щекой к горячей груди. Всхлипнула, и еще раз уже громче, когда теплые ладони погладили волосы.

— Маша, моя Машка… Все у нас будет хорошо, обещаю. У нас с тобой еще вся жизнь впереди. Кстати, оказалось, что твоей маме, в отличие от тебя, я еще в школе нравился. Сегодня я попросил у нее твоей руки, и она обещала подумать. А вот дети сразу согласились. Кажется, им понравилась их новая комната…

— Им нравишься ты.

— … и кое-что еще. Особенно Даше, смешная она у тебя. Просила примерить, но бабушка не разрешила. Как думаешь, правильно сделала?

Димка нашел мою ладонь, достал из кармана и вложил в нее коробочку. В горле встал ком.

— Дима, не надо, — сказала глухо.

— Ну, чего ты смутилась, Малина? Это же я. Надо, я так хочу. Пусть все знают, что ты моя.

Мы оба переволновались и не хотели друг друга отпускать. Я не уверена: тот ли был момент, но на колени Димке встать не дала, а вот колечко надела. Наверняка самое красивое, все равно сквозь слезы не рассмотрела. Обняла своего гордеца и прижалась к груди. Выдохнула в ответ счастливое: «да».

— Дима?

— Что, Малина?

— А как же твои родители? Ведь у меня дети, наверняка это им не понравится. Что если они не примут их? Дашку и Лешку?

— Им придется принять. Во всяком случае, мое решение. Потому что в ближайшем будущем я намерен детей усыновить, понравится этом моим близким или нет. У твоих малинок должен быть папа, не всю же жизнь Лешке быть Малинкиным. Мне кажется, Алексей Гордеев отлично звучит. А очень скоро надеюсь стать отцом еще раз — я буду счастлив, Машка, если это случится. Мне все равно, что скажут мои родители. И все равно, что подумают. Я смогу обеспечить свою семью сам. Ты ведь не сомневаешься во мне?

Сомневаться в Гордееве? Я не видела себя, но чувствовала, что сейчас мои глаза светятся счастьем, совсем как дочкины, когда Димка подарил ей сказку.

— Никогда.

Я потянулась к губам и погладила широкие плечи. Зарылась пальцами в темные волосы.

— Димка…

— Маша…

— Я люблю тебя, — сказала, как чувствовала. — Очень! Согрей меня, я так этого хочу. И никогда больше не оставляй одну.

Эпилог

Мама давно уехала, малинки, немного сбитые с толку, но абсолютно счастливые, спали в своей комнате, а мы с Гордеевым лежали в спальне и тихо разговаривали.

Время давно перевалило за полночь, я лежала на Димке, нежилась в его тепле, и было жутко приятно чувствовать, как ласковая ладонь поглаживает спину.

— Ну и о чем задумалась?

— Откуда ты знаешь?

— Ты перестала меня целовать, Малина, а мне это жутко нравится.

Я засмеялась и уткнулась носом в шею Гордееву. Поцеловала ключицы, проложила дорожку поцелуев к подбородку и, наконец, чмокнула в улыбающиеся губы. Посмотрела в глаза, которые скрыла ночь, но я знала: они смотрят только на меня.

— Не представляю, Дим, как я теперь на работе покажусь? Что скажу Юрке и Манане? А Игорю с Валечкой? Наши ведь о нас ничего не знают.

— Не знали, Малина, есть разница. Сегодня только глухой и слепой не понял очевидного. Не переживай, за время праздничных выходных успеют и обговорить и привыкнуть к мысли, что мы вместе. Слухи в «Гаранте» любят, не меньше, чем премии.

— Вообще-то так, но все равно непривычно. Ты же у нас в отделе на особом статусе, а тут роман с подчиненной. Ох, чувствую, перемоют нам косточки.

Димка хмыкнул:

— Стесняешь меня, Машка? Ну хочешь, я остригусь налысо и отпущу бороду? Таким я тебе больше понравлюсь?