Зимний перевал

«Заинтересовать надо крестьянина. Иначе не выйдет. Я дрова пилю из-под палки. Но сельское хозяйство из-под палки вести нельзя».

«Мы три года равнялись.

Как заинтересовать? Просто: процентную разверстку хлеба, как на скот…

Лодыря подстегнуть… 10 пудов на семена — посей и дай, что следует».

«Пусть будет палка, но для нашего содействия.

Чтобы старательный жал на нестарательного».

«Перехозяйствовали банды весь транспорт. Разруха. Надо строить государственную жизнь».

«Хлеб собирали под метлу. Ничего не осталось. Скотоводам надо помочь. Хозяйство разрушено войной. Пропаганда нужна».

«Была производящей губернией. Теперь потребляющая. Лишь бы обсемениться. Пострадали от контрреволюции».

«Разверстка: у нас такой нажимбыл, что револьверы к вискам приставляли. Народ возмущен…»

«Скот берут чрезмерно. Берут помольные сборы. Берут за дезертира. Непосильные сборы уменьшить».

Точной, краткой пометкой Ленин передает настроение аудитории.

Крестьянин говорит, повторяя слова самого Ленина, сказанные Лениным на съезде: «Принуждение необходимо обязательно».

Приведя эти слова крестьянина, Ленин делает пометку:

«Крики: довольно. (NB)».

Крестьянин говорит: «Кулачество (как и дезертирство) есть».

Ленин подчеркивает слово «есть» и отмечает: «Гром аплодисментов».

А на следующий день после крестьянского совещания, выступая на съезде Советов с заключительным словом по докладу ВЦИК и СНК, Ленин говорит:

— Я вчера имел удовольствие присутствовать… на небольшом частном совещании беспартийных делегатов нашего съезда — крестьян и вынес чрезвычайно много из их дебатов по самым больным вопросам деревенской жизни, по вопросам продовольствия, разорения, нужды, которые вы все знаете.

Беспартийные же делегаты съезда, как, например, новгородский крестьянин Поспелов, вернувшись домой, рассказывали землякам, как Ленин присутствовал на заседании их беспартийной фракции и внимательно прислушивался к словам ораторов.

— А мы тоже отнеслись к товарищу Ленину с открытым разговором, — сказал Поспелов.

Десять лет спустя, в сентябре 1930 года, Надежда Константиновна Крупская в письме к Михаилу Степановичу Ольминскому вспоминала, как много дала Владимиру Ильичу встреча с беспартийными крестьянами — делегатами Восьмого съезда Советов.

«Сила Ильича, — писала Надежда Константиновна, — была именно в том, что он умел слышать голос жизни в ничего не значащих словах людей с мест, умел, как бы это выразиться, прикладывать ухо к земле… Перед нэпом Ильич попросил Калинина собрать беспартийных крестьян… просил их ответить на ряд вопросов и внимательно прослушал их выступления. После этого собрания он много решительнее стал высказываться за нэп. Что же, какой отсюда вывод?.. Что Ильич умел слушать и беспартийных, мелкособственнически настроенных и слышать то, чего не слышали другие, умел из их разговоров делать свои выводы».

6

На своем заключительном заседании Восьмой съезд Советов принял обращение ко всем трудящимся России.

Поздравив трудящихся Республики с великой победой, одержанной над врагами, съезд счел своим долгом воздать благодарность всем, кто своим потом и кровью, тяжелым трудом и терпением, мужеством и самопожертвованием способствовал победе общего дела.

Было что-то напоминавшее Смольный в великие дни Октября в том большом и чистом чувстве, которое охватило всех, слушавших это обращение. Повинуясь глубокому внутреннему порыву, делегаты встали и слушали его стоя.

«Трудящиеся России! Этими тремя годами величайших лишений, кровавых жертв вы завоевали себе право приступить к мирному труду. Отдадим же этому труду все силы… Еще год, и, если мы напряжем наши силы, мы не будем мерзнуть в неосвещенных домах. Еще два-три года, и мы восстановим железные дороги и пустим в ход все заводы страны. Еще три-четыре года, и в Республике не будет раздетых и разутых. Еще пять лет, и мы окончательно залечим раны, нанесенные войной нашему хозяйству.

К труду же, рабоче-крестьянская Россия!»

Я стояла в эти минуты неподалеку от Ленина. Я видела его лицо.

Кто это придумал, что Ленин будто бы был спокойным, всегда спокойным, каким бы трагизмом, торжеством, величием ни был исполнен момент, о котором идет речь?

Да ничего подобного! Не был он спокойным, не мог быть спокойным, никогда не бывал спокойным.

Недаром же Надежда Константиновна, которая знала его лучше всех на свете, говорила, что он очень остро на все реагировал, был очень впечатлителен, очень эмоционален, а когда волновался — сильно бледнел.

Сейчас он стоял бледный, весь в напряжении, стиснув кулаки, закусив нижнюю губу. Взволнованный, наверное, больше, чем кто бы то ни было в этом зале…

7

Только вчера в зале Большого театра звучали слова торжественного обращения Восьмого съезда Советов: «К труду же, рабоче-крестьянская Россия!»

Сегодня, тридцатого декабря двадцатого года, здесь звучали иные речи — речи дискуссии о роли и задачах профессиональных союзов в социалистическом строительстве, главным застрельщиком которой был Троцкий.