Зимний маршрут по Гыдану

По этой дороге пошли. Сколько-то шли, смотрят: люди чумы ставят. Семьсот чумов ставят. Которые на оленях первые пришли, уже костры зажгли. Едят, наверное. Которые пешком сзади были — еще только чумище готовят, где пол стелить.

В средний чум те бабы пошли. Совсем голые пришли женщины. Смотрят они, старик со старухой в том чуме сидят. Видно, небогатые они.

Старик говорит тогда:

— Кто-то к нам со входа пришел.

Его старуха говорит тогда:

— Кажется, это страдающие люди пришли.

Старик тогда:

— Кто это вас до беды довел? Это у вас болезнь была или война?

Одна женщина отвечает:

— Это не болезнь была. Просто ищем мы приюта.

— Мы огня теплого ищем, — вторая говорит тоже.

— Нашли вы огонь, — старик говорит.

Теперь им старуха одежду принесла. Теперь они слышат, идет кто-то. Двое парней здоровых, молодых заходят в чум.

Старик говорит:

— Это сыновья мои. Я старик Тасю, это Два Тасю будут.

Старший парень тогда говорит:

— Кажется, к нам жены пришли!

Тогда младший говорит:

— Что ты говоришь? Как ты сейчас шутить можешь? Это же страдающие женщины!

Замолчал старший Тасю-брат.

Есть сели они. Когда поели, то стал им Тасю рассказывать:

— На войну мы идем. Впереди три богатых человека идут с оленями. Хотим их догнать, у них оленей отнять. Их-то убьем, наверное.

Спать легли. Утром встали, старший Тасю на улицу пошел, кричит:

— Чумы собирайте, каслать будем. Дорога впереди еще длинная.

Сразу семьсот чумов сломали, оленей собрали каких-то.

Два Тасю не на оленях. Они на лыжах впереди идут. Однако старший Тасю лыжи снял. Видят пришедшие женщины, он опять оленей Манту-чизе поймал. Только передового за рога поймал тынзяном, за ним четыре пелея пошли. Он их тогда к своей нарте привязывает. Тогда к нему младший его брат подошел, говорит:

— Что ты за человек? Зачем пострадавших людей все время обидеть хочешь? Почему у них последних пять оленей отбираешь?

Тогда молча отвязал оленей старший Тасю, подошедшей женщине Не-Яркары отдал.

_{Ездовой олень напоминает бурлака с лямкой через плечо}

Взяла их Не-Яркары, к той нарте Манту-чизе привязала.

Два Тасю-брата на лыжах вперед побежали.

Тогда на нарту села Не-Харючи, детей держит. Дернула теперь передового оленя вожжу Не-Яркары. Рванулась упряжка, сразу обоих Тасю-братьев обогнала. Только слышат бабы сзади голос Тасю-старшего:

— Эй, брат! Видишь, какие твои слова неправильные были? Видишь, эти женщины едут на известных по всей земле пяти оленях Манту-чизе. Мы на них воевать бы стали. На них мы бы любого врага победили. Тебя я послушал — теперь мы себе мучение найдем.