Зимний дворец. Люди и стены

С другой стороны, «Государь Император, проходя переделываемые комнаты», изволить обратить внимание на «кривизну <…> в поставленных печах, а посему <…> арх. Монферрану» объявил «высочайшее примечание и рекомендовал почасту осматривать производимые работы личным вниманием и отвращать подобные неустройства». Более того, император прямо пригрозил архитекторам «строгой ответственностью, могущей повлечь вред их службе»[60].

Когда ремонтные работы на половине Марии Федоровны подошли к концу, пришло время оформлять дворцовые интерьеры. Для этого требовались предметы определенного уровня и ценового диапазона. Видимо, тогда их в запасе не имелось, а выписывать из-за границы было очень долго. Поэтому для решения «интерьерной проблемы», с санкции Николая Павловича прибегли, к закупкам «на вторичном рынке», у «физических лиц». Например, в феврале 1828 г. у графини М.Д. Нессельроде за 2500 руб. купили мозаичный столик. В марте 1828 г. у вдовы шталмейстера княгини Гагариной за 1000 руб. купили бронзовую люстру. И таких примеров в архивном деле достаточно много[61].

Архитектор К.И. Росси

Архитектор О. Монферран

Все работы на половине императрицы закончили в марте 1828 г. По итогам работ состоялись награждения: Мария Федоровна пожаловала 8 бриллиантовых перстней чиновникам, «находившимся у работ». О.Р. Монферран получил драгоценный подарок лично от министра Императорского двора, а архитектор Ф. Руска – орден Святого Владимира IV степени.

В марте 1828 г. покои императрицы Марии Федоровны закончили, а в ноябре этого же года она умерла, фактически не пожив в своих новых комнатах. Тогда Николай I принял решение об их консервации.

Поскольку в это время во дворце прошла серия больших ремонтов, затронувших разные помещения, архитектор В.П. Стасов в специальной записке (апрель 1828 г.) на имя министра Императорского двора кн. П.М. Волконского оговорил «стандартные» условия ухода за интерьерами в отремонтированных комнатах Зимнего дворца: «Для сохранения убранства в отдельных комнатах Его Императорского Величества в Зимнем дворце имею честь представить Вашему Сиятельству следующее…» Далее архитектор рекомендовал при отъезде 52 императорского семейства из Зимнего дворца снимать «все ковры с паркетов и лестниц… выколачивать их ежемесячно два раза в сухую погоду»; «паркеты же натирать не менее одного раза в неделю, ибо без сего подвергаются скорой порче, чернеют и теряют цвет». Стасов рекомендовал снимать «с окон подушки, обтянутые ковриками и материями», и также выбивать два раза в месяц, а всю мебель хранить «под чехлами в комнатах, выколачивая раз в неделю…». Все шелковые «обои и занавесы» рекомендовалось «покрывать чехлами, как и все бронзы и время от времени обметывая пыль и выколачивая чехлы»[62].

Е. Крендовский. Тронный зал императрицы Марии Федоровны в Зимнем дворце. 1835 г.

Как это ни странно, но после смерти императрицы Марии Федоровны в 1828 г. ее комнаты запустели так быстро, что это вызвало понятные претензии к хозяйственникам со стороны министра Императорского двора князя П.М. Волконского. В собственноручно написанной министром записке (25 сентября 1829 г.) указывалось, что на половине Марии Федоровны «многие двери не отпираются и не запираются, чехлов нет ни на стенах, ни на мебелях…». Впрочем, все претензии к этому и свелись. При этом Волконский счел необходимым пригрозить дворцовым хозяйственникам: «…в противном случае я вынужден буду принимать строгие меры…». Вместе с тем у министра имелись и конструктивные предложения: «…ежегодно в течение Великого поста главный смотритель дворца со своими чиновниками осматривал каждую комнату дворца <…> и вел бы по комнатам реестр, какое где потребно исправление…»[63].

Архитектор В.П. Стасов

Дж. Доу. Портрет князя П.М. Волконского

Распоряжение министра Двора приняли к исполнению. При этом текущие ремонты делались не только на половинах императорской семьи, но и в квартирах фрейлин. Как следует из рапорта Президента Гоф-интендантской Конторы, за лето 1832 г. сделали ремонт в комнатах фрейлины Дубенской («печная, живописная, столярная и малярная работы»); коменданта дворца Башуцкого («живописная и половая работы»); камер-фрау Клюгель («живописная и малярная работы») и лейб-медика Крейтона («живописная и малярная работы»)[64].

Первая Запасная половина Зимнего дворца

После смерти Марии Федоровны на месте ее покоев сформировалась Первая запасная половина, состоявшая из двух параллельных анфилад, проходивших в средней части южного фасада Зимнего дворца. Это была самая большая из дворцовых половин, простиравшаяся по второму этажу от Белого до Александровского зала. Первая анфилада выходила окнами на Дворцовую площадь – в ней располагались парадные залы. Вторая анфилада, окнами на Большой двор, простиралась от надворной части югозападного ризалита до Малого Фельдмаршальского зала, через который можно было выйти к покоям императорской семьи.

Великая княгиня Мария Николаевна и Максимилиан Лейхтенбергский